Хроники Иберлена (Трилогия)
Шрифт:
Айтверн не шелохнулся.
— Поговорим здесь.
— Ну что ж, здесь так здесь, — вздохнул Гальс. — Ты правильно догадался, я действительно заодно с Эрдером. Эти мертвецы тоже были с ним заодно. Я убил своих друзей ради тебя, врага. Даже не знаю, что делать теперь. Могу, например, убить также и тебя. Выйдет хороший размен, и все по-честному. — Артур молчал. — Не знаю, как вышло, что ты наткнулся именно на нас, — продолжал Александр. — Мы должны были быть этим утром во дворце. — Граф посмотрел на небо. Небо светлело. — Будет очень длинный день, лорд Айтверн. Длиннее, чем ночь. Мы выступаем сегодня. Мы пойдем на штурм цитадели и дадим Иберлену
— Посмел, — выдохнул Артур. Его злость никуда не делась, напротив, ее сделалось лишь еще больше. Она поднялась до самого горла и обратилась в один огромный штормовой океан. — Посмел, еще как посмел! У него кишка на такое не тонка, даром, что весь благородный. И я тоже кое-что посмею. Для начала — это я тебя убью. Вот этой красивой игрушкой, — взмахнул он мечом. — А после — прикончу всех дрянных скотов, что здесь окопались. Всех до единого, и этого вашего нового короля, кем бы он ни был — тоже. Мне плевать, сколько вас тут собралось, никто живым не уйдет. Я найду Джейкоба Эрдера, и намотаю его благородные кишки ему же на язык. Тебе понятно?! В позицию, прокляни тебя бес!
— Все же ты исключительный дурак, — устало сказал Александр, пряча клинок в ножны. — Ладно, герой, хватит петушиться. Я помогу тебе спасти твою сестру.
Глава пятая
Все вышло очень быстро и очень глупо. Артур остался сражаться с врагами — обнаженная шпага, гордая осанка, совершенно обезумевшее лицо. Он всегда становился безумцем, когда приходила беда, когда горевший в их общей крови огонь становился нестерпим и рвался наружу. Драконья кровь — больная кровь, и погасить это пламя нельзя. Он остался сражаться, а она побежала. Побежала, хотя и понимала, что все это бессмысленно и тщетно — еще до того, как из-за углов в проклятый переулок выскочили люди в масках, такие же проклятые чужие люди, как те, оставшиеся позади. Вот только здесь и сейчас некому было ее спасти.
Айна Айтверн выхватила из рукава стилет. Тонкий, острый, идеально заточенный. То была ее маленькая смертельная игла, никогда раньше не оставлявшая свою хозяйку.
От страха мутилось перед глазами, но девушка все же сделала укол — прямо в живот первому из подвернувшихся врагов. Ее руку тут же перехватили и грубо вывернули, оружие само выпало из потерявших силу пальцев. Впрочем, силы в этих пальцах и не было никогда. Айну грубо обхватили за плечи и талию, она пробовала вырваться, но держали ее крепко. Девушка закричала и продолжала кричать, призывая на помощь кого угодно — брата, живущих в квартале людей, городскую стражу, но ответили ей только наглухо закрытые ставни. Затем последовал удар чем-то тяжелым по затылку, и вокруг сделалось темно и тихо.
Она очнулась в небольшой, скудно обставленной комнате. Узкая жесткая кровать без перины, застеленная белой простыней, голые каменные стены, тонкий серый ковер на полу. Из комнаты вела лишь одна дверь — массивная, обшитая железом, с маленьким отверстием внизу и таким же маленьким оконцем наверху — оконцем, зарешеченным стальными прутьями. Здесь всего лишь одно небольшое окно — у самого потолка, тоже зарешеченное. Окно выходило в клонящийся к закату день, и когда Айна очнулась, видимый край неба был подернут золотом. Мир погружался в ночь, а ей досталась тюремная камера. Клетка. Пять шагов от стены до стены.
Айна села на кровати, уперевшись спиной в стену и обхватив руками колени. Закрыла глаза. Ее немного подташнивало и болело ушибленное плечо, но в остальном девушка чувствовала себя прилично. В той степени, в какой можно чувствовать себя прилично, если знаешь, что находишься в тюрьме. В тюрьме… Ее похитили не обычные уличные грабители, впрочем, последнее было ясно и так. Кто-то очень тщательно подстроил им с Артуром засаду. Но вот только кто? И зачем? Выкуп? Шантаж? У происходящего не могло не быть цели, и от этой цели за милю разило либо наживой, либо политикой.
Дочери лорда Раймонда сделалось страшно, и она погрузилась в бесцельные размышления, которые единственные могли отвлечь ее от холодных стен, от давящей тишины, от крохотного окна с лоскутом неба в нем и от безысходности. Когда ты ничего не можешь сделать, ты способен хотя бы думать. Из-за двери не доносилось ни шороха, и это было хуже всего.
Прошел очень длинный час, и когда небо окончательно потемнело, став из золотистого темно-лиловым, к Айне пришли. Дверь отворилась медленно, с тяжелым скрежетом, и в камеру вошел крепкого сложения мужчина, несший перед собой дымящий факел. За спиной пришельца маячил воин в легких доспехах и в шлеме, не решившийся переступить через порог. Господин и слуга.
— Вечер добрый, госпожа, — сказал мужчина с факелом, стараясь говорить мягко. Облаченный в простые, но ладно скроенные одежды темного цвета, он не держал на виду оружия. У зашедшего в комнату человека было правильное, хотя и тяжеловесное лицо. Прошитые седыми прядями черные волосы падали ниже плеч. Одетый в черное гость был прекрасно знаком дочери герцога Айтверна — ну еще бы, она ведь не раз видела его при дворе, среди прочих надменных вельмож, но не теряющимся в роскошной толпе, а напротив, возвышенным над прочими дворянами… почти надо всеми. Этот человек нередко стоял по левую руку от королевского трона. Этот человек однажды танцевал с Айной на балу, и она надолго запомнила, какие у него сухие, жесткие, мозолистые руки.
— Лорд Эрдер, — произнесла девушка, морщась от забивающегося в ноздри горького дыма, — я почему-то ничуть не удивлена.
— Тогда вы слишком дурного обо мне мнения, — сказал герцог Джейкоб Эрдер. — Я сам не знал, что пойду на такое. Мне пришлось.
— В самом деле? — спросила Айна.
— Увы, — признался Эрдер немного виновато. — Я не больно хотел, и с охотой нашел бы иной выход, существуй он.
Девушка не ответила. Ее вдруг захлестнуло презрение к этому высокому красивому человеку с мужественным, но сейчас таким неуверенным лицом, к человеку, похитившему ее посреди бела дня и посадившему в тесную клетку. И теперь принявшемуся оправдываться перед своей жертвой, оказавшись с ней лицом к лицу.
Герцог огляделся, очевидно в поисках стула. Стульев в комнате не было. Как и вообще мебели, кроме кровати, на которой сейчас сидела дочь лорда Раймонда.
— Я не могу предложить вам сесть, — Айна постаралась собрать в своем голосе столько высокомерия, сколько у нее вообще имелось. — Надеюсь, ваши ноги не отвалятся, если вы немного постоите.
Губы лорда Джейкоба дрогнули:
— Я мог бы опуститься на одно ложе с вами.
Айна ответила не сразу — лишь тогда, когда удалось подавить новый укол страха. Девушка надеялась лишь, что ее слова прозвучали достаточно твердо.