Хроники Истиля. Книга вторая: Легенда
Шрифт:
Где-то сверху загорелся яркий свет, сопровождаемый каким-то странным металлическим звуком. Очень знакомым звуком. Слишком знакомым звуком.
Тёмный эльф метнулся в сторону, прячась в тенях, стараясь уйти от потока света.
Проскрипел звук, похожий на «пиу», и на том месте, где только что стоял Хин, зашипел, растекаясь, расплавленный камень.
Только одни существа способны издавать такие противные звуки. Саархилы, будь они неладны. Эти твари намного опаснее дворфов. От этих так просто не уйти. Придётся сражаться.
Сварт уже прикидывал, как бы половчее зайти летающей твари с тыла, как в
А снизу в это время слышался громкий топот дворфов, кричащих друг другу, чтобы начинали готовить орудия, целиться, и чтобы ни в коем случае не дали сварту уйти.
Казалось, что это конец. Три саархила и целая толпа вооружённых до зубов дворфов. Ситуация безвыходная, но… главное завязать бой, а там всякое бывает. Может и повезёт. Ночь темна, тени длинны, а сварты…
Хин начал зачитывать заклинание, и, уклонившись от очередного выстрела крылатой бестии, растворился в ночи. Не прекращая зачитывать странные слова, выжженные на задворках памяти ещё в далёкие времена юности, тёмный эльф пролетел по первому ряду противника, вскользь полоснув двоих и мимоходом пнув третьего дворфа в колено.
Солдаты начали палить во все стороны подряд, пытаясь подстрелить лазутчика, но даже примерно не угадали с направлением, стреляя в сторону юга и запада куда, как им показалось, и ринулся сварт. Саархилы также направили свои прожекторы не туда, лишь ещё больше сбивая дворфов с толку.
В стане врага началась возня, сопровождаемая крепким командирским словцом; эльфа нигде не было видно.
Хин же бежал на восток, подальше от преследователей, нисколько не собираясь сражаться с превосходящими силами всерьёз. Ловко преодолевая преграды, бесшумно перепрыгивая с камня на камень, он всё дальше отдалялся от ищеек, уже уверовав с собственной победе, как вдруг…
По округе разлетелся тот самый мерзкий и неописуемый никакими словами саархильский гул и в лицо сварта неожиданно ударил луч прожектора, заставив разведчика остановиться, прикрыв глаза. Прямо перед ним, высоко в воздухе, парили два саархила. Под ними стояли несколько тяжеловооружённых дворфов с пушками наперевес.
– Вот ты и попался, – ухмыльнулся один из дворфов, нажимая на курок.
Выстрел застыл на кончике дула, превратившись в лёд, как и сам дворф, точнее, все впереди стоявшие тяжеловооруженные дворфы. Заклинание заморозки довольно долго зачитывается, но всегда срабатывает на ура. Вот только саархилам оно никакого вреда не нанесла. Слишком высоко в воздухе висят. Придётся действовать по старинке.
Тёмный эльф уже было приготовился к сражению с двумя саархилами, вспоминая подходящие под случай заклинания, как вдруг сзади снова послышался топот солдат, тех самых, которых он несколько минут назад оставил с носом. Прожекторы уже всех пяти крылатых ударили в сварта со всех сторон, не успел он и глазом моргнуть. Бестии висели вокруг него, готовясь к расстрелу и перекрывая Хину все пути к отходу.
А дальше случилось то, что можно было обозначить лишь как чудо.
Два саархила вдруг взорвались, горящими факелами рухнув на камни, а из темноты, с восточной стороны, полетели стрелы. Оставшиеся саархилы тут же полетели прочь, а дворфы переключили свой
Хин не знал, кому был обязан своим внезапным спасением, но решил ретироваться подобру-поздорову, пока был такой шанс.
Чтобы не попасть под перекрёстный огонь, эльф ринулся вверх, вглубь гор, на юг, но практически тут же получил тяжёлый удар кованным сапогом в грудь, мгновенно уложившим его наземь.
– Не торопись, сварт, – прогрохотала чья-то массивная клыкастая морда. – Тебя хочет видеть Шаграт.
Глава 6: Поиски
Тайлер надкусил яблоко, поёрзал, стараясь утроиться как можно удобнее, посмотрел вдоль улицы.
Пока стражи на горизонте не видно можно делать что хочешь. Даже, если ты не в своём районе. Никто и слова против не скажет. Этот мир так устроен, что все думают, будто ты априори не можешь делать то, что тебе запрещено. В этом городе все живут в страхе. Все боятся нарушить правила. А тех, кто эти правила нарушает – считают изгоями, повстанцами, возмутителями спокойствия. Но все эти законы не так уж и важны, пока вас не поймали, ведь так? Так считал Тайлер. И он искал тех, кто считал также. Он искал повстанцев, о которых так много слышал от своего друга Рональда. Искал уже три дня. Тщетно.
Огрызок яблока лениво упал на землю и голубоглазый мальчик, выглядевший куда моложе своих лет, хмыкнув, спрыгнул следом.
За последние дни он нашёл много недовольных людей и арденит. Они часто ворчали себе под нос; часто шушукались между собой, пока рядом не было никого из посторонних; часто беспричинно злились, глядя на проходящих мимо дворфов. Но кто из них реально мог быть повстанцем Тайлер не знал. Задавать вопросы бессмысленно, следить за каждым – займёт слишком много времени, да и результатов это может не дать. Что же делать? Оставалось наблюдать и надеяться. Надеяться и ждать. Сейчас ему мог помочь только счастливый случай.
Впереди показалась стража, и юный шпион тут же шмыгнул в боковую улочку, спрятавшись за какими-то вонючими ящиками.
Если так подумать, то все в Айлангарде ненавидят северян. От мала до велика. И даже те, кто работает во внутреннем кольце, и даже местная стража из людей частенько нет-нет, да помянет северян крепким словцом. И Тайлеру, чтобы осознать это, понадобилось всего-то и ничего, три дня наблюдений. Неужели сами дворфы этого не видят? Не настолько же они тупы. Но тогда отчего они ничего не делают? Никак не пытаются исправить ситуацию? Но, с другой стороны, раз люди и ардениты, все, до последнего, ненавидят северян, почему не устроят бунт и не отберут столицу?
Стража прошла мимо, и Тайлер осторожно, не привлекая к себе лишнего внимания, вышел обратно на улицу.
Всё просто. Люди и ардениты боялись, что эту войну им не выиграть. Они не верили в свою победу. Слишком живы были воспоминания прошлой войны, слишком силён страх. С другой стороны, северяне знали это, а потому им было без разницы, что говорят у них за спиной. Но были же повстанцы, а значит, существовали те, кто верил в то, что победа не миф, но реальность. Да, возможно, это был самообман, но Тайлер уже решил для себя, что лучше он будет верить в невозможную победу, чем смирится с жизнью раба чужого народа.