Хроники Кадуола
Шрифт:
«Дорогой мой Глоуэн, твое предложение ничем не отличается от тщательно продуманного плана самоубийства».
Глоуэн с улыбкой покачал головой: «Надеюсь, что нет».
«Как ты намерен избежать смерти? Там водятся опаснейшие твари».
«Чилке поможет мне снарядить «Скайри»».
«Ага! Ты уже сговорился с Чилке!»
«Без него ничего не получится. Мы установим поплавки и навес над передней частью платформы, а также пару орудий типа G-ZR на поворотных опорах».
«И после того, как ты посадишь платформу, что потом? Ты думаешь, подъем по склону — приятная прогулка? Джунгли еще опаснее болот».
«В справочной литературе говорится, что после полудня
«Из-за жары. Ты тоже впадешь в оцепенение от такой жары».
«Я погружу на корму «Скайри» небольшой гусеничный вездеход. Скорее всего, он поможет мне подняться на Шатторак — в безопасное время дня».
«По отношению к Эксе слово «безопасность» неприменимо. Кроме того, там все ломается».
Глоуэн посмотрел в окно: «Надеюсь, я как-нибудь выживу».
«Я тоже на это надеюсь».
«Значит, вы утверждаете мой план?»
«Не торопись. Допустим, ты поднимешься на Шатторак. Что потом?»
«Я доберусь до полосы за частоколом, где живут заключенные. Если мне повезет, я сразу найду отца, и мы сможем спуститься к реке, не возбуждая подозрений. Если отсутствие отца будет замечено, тюремщики решат, что он попытался бежать в одиночку через джунгли».
Бодвин Вук с сомнением хмыкнул: «В оптимальном случае. Тебя могут заметить, может сработать какая-нибудь сигнализация».
«То же можно сказать о любой попытке разведки».
Бодвин Вук покачал головой: «Шарду повезло. Если бы меня захватили в плен, кто бы вызвался меня вызволить?»
«Я бы вызвался, директор».
«Хорошо, Глоуэн. Совершенно ясно, что ты уже не откажешься от своей затеи. Будь предусмотрителен! Не рискуй, если у тебя нет достаточных шансов. На Шаттораке отвага Клаттоков бесполезна. Во-вторых, если ты не сможешь вызволить Шарда, привези кого-нибудь, кто сможет предоставить нам информацию».
«Будет сделано, директор. Как насчет радиосвязи?»
«Пищалок [32] у нас нет, в них никогда не было необходимости. Тебе придется обойтись без радио. У тебя есть еще какие-нибудь идеи?»
«Вы могли бы позвонить Чилке и сообщить ему, что разрешаете переоборудовать «Скайри»».
«Позвоню. Что еще?»
«Должен вам сообщить, что Эгон Тамм пригласил меня в Прибрежную усадьбу. Он хочет, чтобы я прочел завещание Флоресте в присутствии смотрительницы Клайти Вержанс и нескольких других жмотов».
«Гм. Ты популярен в обществе, а? Полагаю, тебе нужна копия письма?»
32
«Пищалка»: приемопередатчик, сперва кодирующий сообщение, а затем сжимающий его в импульсный сигнал («писк») продолжительностью в миллиардную долю секунды; такой сигнал практически нет возможности перехватить.
«У меня уже есть копия, директор».
«Довольно, Глоуэн! Чтоб духу твоего здесь не было!»
5
Незадолго до полудня Глоуэн прибыл в Прибрежную усадьбу, где его встретил в тенистом вестибюле Эгон Тамм собственной персоной. Глоуэну показалось, что за последние несколько месяцев консерватор заметно постарел. Его темные волосы поседели в висках, светло-оливковая кожа приобрела оттенок слоновой кости. Эгон Тамм приветствовал Глоуэна с необычной сердечностью: «По правде сказать, Глоуэн, мне не нравится компания, в которой я оказался. Становится трудно сохранять официальную сдержанность».
«Значит, смотрительница Вержанс в ударе?»
«В лучшей форме! Она и теперь расхаживает по гостиной, обличая преступников, провозглашая манифесты и вообще излагая и поясняя свою теорию всего сущего. Джулиан время от времени сопровождает ее излияния возгласами «Да-да! Именно так!» и принимает то одну галантную позу, то другую, пытаясь обратить на себя внимание Флиц. Левин Бардьюс пропускает мимо ушей добрую половину всего, что вокруг него говорится. Понятия не имею, что Бардьюс на самом деле думает, он человек скрытный. Смотритель Фергюс и его жена Ларика благоразумно ведут себя, как положено, и с достоинством хранят молчание. Я тоже не спешу навлечь на себя гнев Клайти Вержанс и в основном помалкиваю».
«На смотрителя Боллиндера надежды нет?»
«Увы! Ничто не омрачает триумф Клайти Вержанс».
«Гм, — Глоуэн нахмурился. — Может быть, мое появление ее отвлечет».
Эгон Тамм улыбнулся: «Ее отвлечет завещание Флоресте. Ты его принес, надеюсь?»
«Оно в кармане».
«Тогда пойдем. Уже подходит время обеда».
Они прошли по сводчатому коридору в просторную гостиную с высокими окнами, обращенными на юг, к лагуне, играющей солнечными бликами почти до горизонта. Стены и потолок были покрыты белой эмалью — за исключением потолочных балок, сохранивших естественный вид потемневшего от времени дерева. На полу лежали три ковра с зелеными, черными, белыми и рыжими узорами; кресла и диваны были обиты серо-зеленой саржей. На стеллажах и шкафах у противоположной входу стены красовалась часть чудесной коллекции всевозможных редкостей, находок и загадочных объектов, собранных сотней предшественников нынешнего консерватора. На столе у западной стены находились книги, журналы и букет розовых цветов в пузатой вазе из глазированного бледного сине-зеленого селадона. К этому столу в тщательно выбранной изящной позе прислонился Джулиан Бохост.
В гостиной было шесть человек. Смотрительница Вержанс расхаживала из угла в угол, заложив руки за спину. Джулиан кивал, присев на край стола. У окна сидела молодая женщина с гладкими серебристыми волосами и классически правильными чертами лица; погруженная в свои мысли, она не уделяла Джулиану никакого внимания. На ней были серебристые брюки в обтяжку, короткая свободная черная блуза и черные сандалии на босу ногу. Рядом стоял лысый костлявый субъект чуть ниже среднего роста, с прищуренными светло-серыми глазами и коротким приплюснутым носом. Смотритель Фергюс и его супруга Ларика, церемонно выпрямившись, сидели на диване и наблюдали за маневрами Клайти Вержанс, как котята, завороженные манипуляциями змеи. Уже не молодые люди, они носили скромную темную одежду, принятую в Строме.
Набычившись, смотрительница Вержанс вышагивала по гостиной: «Это неизбежно и необходимо! Не каждому это будет по душе, но что с того? Мы уже пренебрегли их эмоциями. Приливная волна прогресса...» Она прервалась на полуслове, уставившись на Глоуэна: «Здравствуйте! Это еще кто?»
Джулиан Бохост, поднявший было к губам бокал вина, высоко поднял брови: «Клянусь девятью богами и семнадцатью дьяволами! Это не кто иной, как отважный Глоуэн Клатток, охраняющий нас от йипов!»
Глоуэн даже не посмотрел на Джулиана. Эгон Тамм прежде всего представил ему пожилую пару на диване: «Смотритель Уайлдер Фергюс и его супруга, Ларика Фергюс». Глоуэн вежливо поклонился. Консерватор перешел к окну: «А здесь сверкает на солнце Флиц». Флиц едва покосилась на Глоуэна и вернулась к созерцанию своих черных сандалий.