Хроники Кадуола
Шрифт:
Глоуэн прикоснулся к кнопке звонка, и в прихожую из внутренней комнаты вышел Аларион — худосочный согбенный субъект преклонного возраста, единственной выдающейся чертой которого была седая бородка клинышком: «Добрый вечер, Глоуэн! Чем я могу тебе помочь?»
«Вы могли бы объяснить мне загадку, связанную с некоторыми письмами, которые должны были приходить на мой адрес с Древней Земли».
«Могу сообщить только то, что мне известно совершенно определенно, — ответствовал Аларион. — Ты же не хочешь, чтобы я вдохновенно врал о сказочных письменах, гравированных на золотых скрижалях и ниспосланных
«То есть никаких писем с других планет для меня не было?»
Аларион взглянул через плечо на стол, где он сортировал почту: «Нет, Глоуэн, ничего такого».
«Как вам известно, меня не было на станции несколько месяцев. В это время я должен был получить несколько писем с другой планеты, но не могу их найти. Вы не помните никаких писем, доставленных в мое отсутствие?»— упорствовал Глоуэн.
Аларион задумчиво погладил козлиную бородку: «Кажется, тебе приходили письма. Я относил их в твою квартиру — даже после того, как Шард потерпел аварию. Как всегда, я опускал их в прорезь почтового ящика на двери. Но какое-то время ваши комнаты занимал Арлес, и он, естественно, получал вашу почту. Надо полагать, он просто отложил твои письма куда-нибудь».
«Надо полагать, — кивнул Глоуэн. — Спасибо, это все, что я хотел знать».
Глоуэн внезапно почувствовал острый приступ голода — что было неудивительно, так как он ничего не ел с самого утра. В трапезной он наспех соорудил себе ужин из черного хлеба, вареных бобов и огурцов, после чего поднялся к себе в квартиру. Усевшись перед телефоном, он пробежался пальцами по клавишам, но в ответ услышал бесстрастное официальное предупреждение: «Вы набрали номер абонента, доступ к которому предоставляется только уполномоченным лицам».
«Говорит капитан Глоуэн Клатток из отдела B. Мои полномочия вполне достаточны».
«К сожалению, капитан Клатток, вашего имени нет в списке уполномоченных лиц».
«Так внесите мое имя в этот список! Если потребуется, получите разрешение Бодвина Вука».
Наступило молчание. Через некоторое время бесстрастный голос прозвучал снова: «Ваше имя внесено в список. С кем вы хотели бы связаться?»
«С Арлесом Клаттоком».
Прошло еще пять минут, и на экране появилась одутловатая физиономия Арлеса, с надеждой ожидавшего соединения. Увидев Глоуэна, однако, Арлес сразу нахмурился: «А тебе что нужно? Я думал, случилось что-нибудь важное. Здесь и без тебя достаточно паршиво».
«Для тебя все может стать гораздо паршивее, Арлес — в зависимости от того, что случилось с моей почтой».
«С твоей почтой?»
«Да, с моей почтой. Ее доставляли в мою квартиру, и теперь ее нет. Что с ней случилось?»
Пытаясь сосредоточиться на неожиданной проблеме, Арлес раздраженно повысил голос: «Не помню я никакой почты. Приходила всякая никому не нужная дрянь. Когда мы вселились, квартира напоминала помойку».
Глоуэн безжалостно рассмеялся: «Если ты выбросил мою почту, тебе придется потеть на каменоломне гораздо дольше, чем восемьдесят пять дней! Подумай хорошенько, Арлес».
«Ни к чему со мной так разговаривать! Если и была какая-нибудь почта, я, наверное, сложил ее вместе с другими вещами в одну из коробок».
«Я просмотрел все коробки и не нашел никаких писем. Почему? Потому что ты их открывал и читал».
«Чепуха! Не нарочно, в любом случае! Если я видел письмо, адресованное Клаттоку, то, естественно, мог автоматически просмотреть его».
«И что ты с ним делал после этого?»
«Я же сказал: не помню!»
«Ты отдавал мои письма своей матери?»
Арлес облизнул губы: «Она могла их подбирать, чтобы сложить куда-нибудь».
«Она читала их у тебя на глазах!»
«Я этого не говорил. В любом случае, ничего такого не помню. Я не слежу за своей матерью. Это все, что ты хотел сказать?»
«Не совсем. Но мы продолжим нашу беседу, когда я узнаю, что случилось с письмами», — Глоуэн выключил телефон.
Несколько минут Глоуэн стоял посреди комнаты, мрачно размышляя. Затем он переоделся в официальную форму агента отдела B и направился по коридору к квартире Спанчетты.
На звонок ответила горничная. Она провела Глоуэна в приемную — восьмиугольное помещение с обитой зеленым шелком восьмиугольной софой в центре. В четырех нишах стояли ярко-красные вазы из киновари с пышными букетами пурпурных лилий.
Спанчетта вышла в приемную. Сегодня на ней было длинное матово-черное платье, не украшенное ничем, кроме серебряного бутона. Шлейф Спанчетты волочился по полу, свободные длинные рукава скрывали ее предплечья и руки, а прическа возвышалась над теменем поразительной пирамидальной грудой черных кудрей с локоть высотой. Спанчетта отбеливала кожу, удаляя любые признаки смуглости. Секунд пять она стояла в дверном проеме, уставившись на Глоуэна глазами, блестящими, как осколки черного стекла, после чего внушительно приблизилась: «Зачем ты сюда явился, весь в погонах и нашивках, как оловянный солдатик?»
«Я в униформе, потому что пришел по делу, связанному с официальным расследованием».
Спанчетта издевательски рассмеялась: «И в чем еще меня обвиняют?»
«Я хотел бы допросить вас по поводу незаконного просмотра и присвоения почтовых отправлений — а именно почты, приходившей по моему адресу в мое отсутствие».
Спанчетта отмахнулась презрительным жестом: «Какое мне дело до твоей почты?»
«Я связался с Арлесом. Если вы сейчас же не вернете мне письма. я прикажу немедленно произвести обыск в вашей квартире. В таком случае, независимо от того, будут ли найдены письма, вам будут предъявлены уголовные обвинения, так как Арлес засвидетельствовал передачу моей почты в ваше распоряжение».
Спанчетта поразмышляла, после чего повернулась и направилась туда, откуда вышла. Глоуэн следовал за ней, не отставая ни на шаг. Спанчетта резко остановилась и обронила через плечо: «Это вторжение в частное место жительства, то есть серьезное правонарушение!»
«Только не в сложившихся обстоятельствах. Я хочу видеть, где именно вы хранили письма. Кроме того, я не желаю томиться целый час у вас в гостиной, пока вы занимаетесь своими делами».
Спанчетта выдавила злобную усмешку и отвернулась. В коридоре она остановилась у высокого секретера. Открыв один из ящиков, она вынула тонкую пачку писем, перевязанную резинкой: «Вот твоя почта. Я про нее просто-напросто забыла».