Хроники Кадуола
Шрифт:
«Ни в коем случае! Все, что я напялил, я нашел на распродаже и взял первое, что подошло по размеру. Эти тряпки выглядят достаточно прилично и защищают мои мослы от ветра. Так что же, двинемся?» Повернувшись к выходу, Лефон ворчливо прибавил: «Вы так хотели вернуться как можно раньше, что я поторопился придти до темноты, чтобы успеть вам хоть что-нибудь показать».
«Предусмотрительно с вашей стороны».
Выйдя из отеля, Лефон сразу остановился: «Прежде всего — площадь. Вы уже заметили церкви: их выстраивали заново раз двенадцать, если не больше. И тем
«Только в общих чертах».
«Вы изучали древние религии?»
«Нет».
«Тогда церкви теряют для вас всякий смысл. Мне лично они порядком надоели — все эти веселенькие купола и кресты. Полюбуемся на что-нибудь другое».
«На что именно? Я тоже не хочу соскучиться».
«Ага! В моей компании это вам не грозит!»
Молодые люди пересекли площадь по диагонали, в направлении Старого Города. На ходу Лефон перечислял множество любопытных деталей: «Эти гранитные плиты добыты в каменоломнях Понта и привезены на баржах. Говорят, под каждой плитой лежат четыре мертвеца». Куратор покосился на спутницу, с удивлением подняв брови: «Почему вы подпрыгиваете и спотыкаетесь?»
«Боюсь куда-нибудь не туда наступить».
Лефон Задори экстравагантно взмахнул рукой: «Не будьте сентиментальны — ходите как обычно. В любом случае, это были простолюдины. Когда вы кушаете бифштекс, разве вы думаете о дохлой корове?»
«Стараюсь не думать».
Лефон кивнул: «Перед вами сооружение из железных прутьев, на котором Иван Грозный поджаривал провинившихся киевлян. Реконструкция, конечно — все это было так давно, что никто на самом деле не помнит, кто кого и за что поджаривал. А рядом с решеткой — небольшой киоск, торгующий колбасками, жареными на гриле. Довольно-таки безвкусная идея, на мой взгляд».
«Совершенно с вами согласна».
Лефон остановился и показал пальцем на гребень холма за Старым Городом: «Видите столб? Сто пятьдесят метров высотой! Аскет Омшац провел пять лет на вершине этого столба, провозглашая свои монологи. Существуют два варианта легенды о его кончине. Одни говорят, что он просто исчез — на глазах у толпы, собравшейся послушать столпника. Другие утверждают, что в него ударила чудовищная молния».
«Не вижу противоречия — он мог исчезнуть потому, что в него ударила молния».
«Вполне возможно. Так или иначе, мы уже почти перешли площадь. Слева — слобода торговцев пряностями. Справа — Шелковый рынок. Любопытные достопримечательности».
«Но мы направляемся куда-то в другое место?»
«Да, хотя мы можем столкнуться с некоторыми сложностями, которые вам, как инопланетянке, могут показаться непостижимыми».
«До сих пор мне удавалось понимать происходящее достаточно хорошо — надеюсь».
Лефон пропустил это замечание мимо ушей: «Позвольте попытаться вас проинструктировать. Прежде всего — исходный тезис: Киев издавна считается средоточием интеллектуальных и артистических достижений. Возможно, это вам уже известно».
Уэйнесс издала неопределенный звук: «Продолжайте».
«Таков, можно сказать, исторический фон. В последнее время наш город сделал огромный прыжок в будущее, превратившись в один из самых передовых центров творческого мышления — в масштабах всей Ойкумены».
«Очень интересно».
«Киев подобен огромной лаборатории, где почтение к эстетическим доктринам прошлого сталкивается лоб в лоб с полным презрением к тем же доктринам — иногда в уме одного и того же индивидуума — и это столкновение порождает каскад чудес!»
«И где же творятся все эти чудеса? — спросила Уэйнесс. — В музее «Фунусти»?»
«Не обязательно. Хотя Таддей Скандер — вы его встретили сегодня в музее — а также ваш покорный слуга вошли в круг избранных, составляющих тайное общество «Продромес». В целом брожение прогрессивных умов заметно во всем Старом Городе; его можно видеть и слышать в таких местах, как «Бобадиль», «Ным» и «Бистро Лены», а также в «Чумазом Эдварде» — там развозят на тачках жареную печенку с луком. Интерьер «Каменного цветка» знаменит тараканами, у них попадаются поистине великолепные образцы! А в «Универсо» все ходят голые и собирают подписи завсегдатаев и знаменитостей на спинах. В прошлом году нескольким счастливчикам удалось заполучить автограф великого Зонха Темблада — с тех пор они не моются!»
«И в чем же заключаются невиданные чудеса артистического вдохновения? До сих пор я слышу главным образом о тараканах и подписях на спине».
«Вот именно. Мы давно осознали, что все возможные сочетания пигментов, освещения, текстуры, форм, звуков и любых других элементов уже реализованы, что любые притязания на оригинальность совершенно бесполезны. Единственным неувядающим, неисчерпаемым, вечно возобновляющимся ресурсом искусства остается человеческая мысль как таковая, создающая изумительные по красоте закономерности взаимодействий между индивидуальными участниками процесса...»
Уэйнесс озадаченно нахмурилась: «Вы имеете в виду болтовню?»
«Если вы предпочитаете это так называть».
«По крайней мере, это дешевый способ самовыражения».
«Разумеется — что и делает его самой эгалитарной из творческих дисциплин!»
«Очень рада, что вы позаботились мне это объяснить, — сказала Уэйнесс. — Так куда мы идем? В «Бистро Лены»?»
«Да. У них подают превосходные голубцы, и там вы получите интересующую вас информацию, хотя я не совсем уверен, когда именно». Лефон присмотрелся к лицу собеседницы: «Почему вы на меня так странно смотрите?»
«Как именно?»
«Когда-то в детстве я решил напялить на жирного мопса моей бабушки ее любимый кружевной чепчик, и бабушка застала меня за этим занятием. Трудно описать это выражение: что-то вроде беспомощного изумления по поводу того, что еще я могу натворить. Почему вы так на меня смотрите?»
«Со временем, возможно, тайное станет явным».
Лефон Задори издал нетерпеливый возглас, схватился обеими руками за шляпу и надвинул ее на лоб, практически заслонив глаза: «Существо, полное загадок и противоречий! Вы не забыли деньги?»