Хроники Кадуола
Шрифт:
«И то правда!»
«Может быть, Уэйнесс раскошелится на флягу?»
«Не раскошелится».
Лефон Задори застонал от досады: «Придется мне за все рассчитываться — если никто не предложит разделить расходы. Как насчет тебя, Ликсман?»
«Послушай, ты предложил мне кружку пива, а теперь хочешь, чтобы я за нее платил?»
«Да, конечно, ты совершенно прав. Так что ты хотел рассказать о происшествии в Суздале?»
«В «Бистро Янинки» я встретил гадалку, утверждавшую, что меня всюду сопровождает дух моей бабки, стремящийся оказывать мне помощь. Как раз в это время я играл в кости и по такому случаю пошутил: «Посмотрим,
«Любопытное стечение обстоятельств, — согласился Лефон. — Уэйнесс, что бы вы порекомендовали?»
«Если ваша бабушка действительно стремится вам помогать, думаю, она не откажется время от времени предоставлять вам возможность принимать решения самостоятельно, особенно если вы ее вежливо об этом попросите».
«Не могу предложить ничего лучше!» — поддержал спутницу Лефон.
«Над этим стоит подумать», — согласился Ликсман и направился к другому столу.
Лефон поднялся на ноги: «Похоже на то, что за пиво в конце концов придется платить мне. Уэйнесс, ваша фляга опустела — вы будете еще пить?»
Уэйнесс покачала головой: «Я засиделась, а завтра мне нужно вылететь из Киева как можно раньше. Не беспокойтесь, я сама найду дорогу к отелю».
У Лефона Задори отвисла челюсть, его черные брови высоко взвились: «А как же насчет сведений, которые вы хотели получить? И как быть с двадцатью сольдо?»
Уэйнесс заставила себя смотреть прямо в мрачноватые глаза куратора: «Я пыталась придумать какой-нибудь способ объясниться с вами, не прибегая к таким сильным выражениям, как «мошенник» или «прохвост». Еще несколько часов тому назад меня ничто не остановило бы, но сейчас мне все равно, меня одолевает чувство подавленности и опустошения. Сегодня я выболтала все, что знаю, разговаривая по телефону со своим дядей. Но человек по имени Джулиан Бохост нас подслушивал — и это может привести к трагическим последствиям».
«Теперь все понятно! Джулиан Бохост — мошенник и прохвост!»
«Без всякого сомнения! Но в данном случае эти эпитеты относились к вам».
Лефон пораженно отпрянул: «Это еще почему?»
«Потому что вы пытались продать мне втридорога информацию, которую можно получить за две минуты».
«Ха! Я мог бы и раньше догадаться, почему у вас такое настроение! Но факты остаются фактами, а домыслы — домыслами. За что вы скорее согласились бы заплатить — за достоверные данные или за туманные предположения?»
«Ни за то, ни за другое! Я уже нашла все, что искала».
Лефон казался больше озадаченным, нежели огорченным: «Меня удивляет, что вы так долго сдерживались, прежде чем выразить свое мнение».
«Зато использование одного из компьютерных экранов в вашем читальном зале не заняло много времени. Вы могли бы сделать то же самое, но вместо этого предпочли пускать мне пыль в глаза, притворяясь, что мою просьбу выполнить трудно — и все для того, чтобы выманить у меня двадцать жалких монет!»
Закрыв глаза, Лефон обеими руками натянул шляпу на лоб так, что не стало видно ни бровей, ни ушей. «Ай-ай-ай! — тихо сказал он. — Значит, я опозорился».
«И еще как!»
«Увы! У себя в квартире я приготовил скромный праздничный ужин — обжарил розовые лепестки в утином жире, стряхнул пыль с бутылки лучшего вина. И все для того, чтобы вас порадовать! А теперь вы не придете?»
«Не пришла бы, даже если бы вы откупорили десять бутылок лучшего вина. Теперь я совершенно не доверяю «степным волкам» и жуликоватым кураторам».
«Жаль! А вот и Таддей Скандер, мой преступный сообщник! Таддей, мы здесь! Ты получил требуемые сведения?»
«Получил — хотя они обошлись мне несколько дороже, чем ожидалось. Пришлось иметь дело с самим главным динозавром».
Уэйнесс рассмеялась: «Браво, Таддей! Вы появились на сцене как раз вовремя, ваши реплики хорошо продуманы, исполнение безупречно — и несчастная безмозглая девчонка, конечно же, заплатит столько, сколько вы попросите!»
Лефон повернулся к Уэйнесс: «Запишите найденные вами сведения на листке бумаги. Мы проверим, обманывает нас Таддей или нет. Теперь, насколько я понимаю, информация стоит двадцать два сольдо?»
«Двадцать четыре! — возмутился Таддей. — Окончательная цена, учитывая все затраты — двадцать четыре сольдо».
«И, надо полагать, эта дорогостоящая информация имеется в письменном виде?»
«Разумеется», — подтвердил Таддей.
«Выложи эти сведения на стол, но так, чтобы мы их не видели — лицевой стороной вниз. А теперь — ты кому-нибудь уже сообщал эти данные?»
«Конечно, нет. Мы же не встречались после полудня!»
«Правильно».
Уэйнесс наблюдала за происходящим, поджав губы: «Хотела бы я знать, что вы пытаетесь доказать?»
«Таддей и я — прохвосты и мошенники, не так ли? Тем более, что мы виновны во взяточничестве и в подкупе высокопоставленных должностных лиц. Я не отрицаю свою вину. Я хочу, чтобы Таддей раскололся и признал, что он еще более безнравственное и порочное чудовище».
«Предположим. Но сравнение ваших моральных качеств меня не интересует. А теперь попрошу меня извинить...»
«Не торопитесь! Я тоже хотел бы выложить на стол, лицевой стороной вниз, запись, содержащую информацию, которую мне подсказывают интуиция и память. Вот так! Сказано — сделано! Перед нами лежат три листа бумаги. А теперь нужен опытный арбитр, не посвященный в сущность нашего конфликта, и такой арбитр неподалеку. Ее зовут Наталинья Хармин, она — старший куратор нашего музея». Он указал на высокую женщину внушительной наружности с прической из золотистых кос, уложенных венцом на голове, зорко и строго взиравшую на окружающих.
«Госпожа Хармин! — позвал Лефон. — Будьте добры, подойдите к нам на минуту».
Наталинья Хармин обернулась; заметив призывные жесты Задори, она подошла: «Что тебе нужно, Лефон? И почему ты на меня уставился, как опереточный заговорщик?»
Лефон смутился: «Я всего лишь пытаюсь изобразить дружелюбное почтение».
«Замечательно! Я приняла во внимание твою попытку; теперь ты можешь вести себя по-человечески. Что тебе нужно?»
«Перед вами Уэйнесс Тамм, привлекательное хрупкое существо с далекой звезды, жаждущее познакомиться с чудесами древнего Киева. Должен заметить, однако, что она отличается исключительным упрямством и чрезвычайной наивностью. Сочетание этих качеств заставляет ее подозревать окружающих в самых порочных и подлых намерениях».