Хроники капитана Блуда
Шрифт:
— Терпи, — резко ответил Дорж, — пока эти анархисты не разойдутся, и мы не уйдем. Ты знаешь, что происходит в вестибюле? Не хочу я с боем прорываться на корабль. Мы здесь только зрители, а не действующие лица!
Посмотрев в жалостливо-просящие глаза гида, он безжалостно произнес.
— Если хочешь поучаствовать — добро пожаловать вниз. Попроси, чтобы тебе выделили персональное ведро. А мы не тронемся с места. И еще скажи нам спасибо, что мы тебя прикрываем.
Но, увидев отчаяние в его глазах, пилот смягчился.
— Ладно. Руудс, выгляни, пожалуйста, посмотри — можно ли выйти.
Руудс, бесшумно ступая на
— Анархисты ушли, люди постепенно приходят в себя. Пойдемте потихоньку?
Блуд кивнул и вышел первым. Подойдя к лестнице вниз, они наткнулись на возвращающегося Руудса.
— Путь свободен! — заявил он с гордостью, будто в этом была исключительно его заслуга.
Дорж взял паренька за руку и спокойно начал спускаться по лестнице.
— Стоп! — решительно заявил Блуд. — Сначала — Руудс, потом — вы. Мы с Феем пойдем последними.
Дорж пожал плечами.
— Мне кажется, все уже закончилось.
— А я думаю, что лучше перестраховаться, — возразил капитан. — Руудс, выпусти когти заранее!
Однако, на корабль они добрались без приключений, хотя им и пришлось пройти пешком через полгорода, сделав, вдобавок, крюк, чтобы отвести своего незадачливого гида к родителям. Даже около зала было тихо. О произошедшем напоминали только обрывки материи, судя по всему, оторванные от костюмов членов «О.Г.», палки, брошенные в кучу за ненадобностью, да пара луж фекалий. На корабле окончательно приободрившийся и развеселившийся Руудс произвел фурор своим рассказом. В его изложении даже самая скучная история становилась интересной. Что и говорить, он пересказал все случившееся три раза, и каждый раз рассказ чуть-чуть отличался от предыдущей версии, но ничуть не терял занимательности. При этом, надо заметить, Руудс никогда ничего не пробовал присочинить, а просто расцвечивал произошедшие события.
Лидеры «О.Г.» вернулись на «Золотую Лань» утром следующего дня, как и договаривались. Региональный руководитель выглядел уже совершенно не так, как прежде. Вдобавок к костюму с чужого плеча, плохо сидевшем на нем, и внушительному синяку под глазом, переливающемуся всеми оттенками фиолетового, он распространял довольно сильный запах канализации.
— Прошу прощения, господа, — были его первые слова, — за свой внешний вид, и внешний вид моих товарищей. В гостиничных условиях отмыться — довольно проблематично, да и времени у нас было в обрез…
— Но вам удалось решить проблемы, для решения которых вы собирали съезд? — вежливо поинтересовался Дорж.
— Да, — нехотя ответил руководитель, — местного руководителя сняли, организационные вопросы решили. Пришлось, правда, делать это келейно — но ничего страшного. Все решения-то были согласованы заранее. Так мы начинаем погрузку?
— Да, пожалуйста, — ответил Блуд, и партфункционер вышел из кают-компании, оставив на память о себе неприятный запах.
— Воняет точь-в-точь как из общественного туалета в трущобах, — озабоченно заметил Миллз. В его бурной биографии было и трехмесячное пребывание в таких местах, где он перебивался случайными заработками. — Что будем делать, если остальные будут такими же?
Блуд растерянно осмотрел на Изабеллу, Изабелла на — Блуда, и они, не сговариваясь, одновременно ответили:
— Не знаю!
Дорж
— У меня обоняние похуже, чем у вас. Пойду присмотрю за погрузкой.
Блуд фыркнул.
— Ну уж, нет. Пойдут Руудс и Джулия. У них обоняние, наоборот, самое лучшее. Вот пусть и оценят, можно ли так жить.
Вернувшийся через час Руудс был непривычно расстроен.
— Я здесь взбешусь. У ребят все еще хуже. Эти-то хоть переоделись, а молодежь чуть-чуть постирала вещи — и все. Вонь стоит нестерпимая. Я их спрашивал, почему не смогли купить новую одежду. Оказывается, все партийные деньги ухнули на подготовку и проведение съезда. Вообще ничего не осталось!
— А почему они не взяли кредит? — удивился Блуд.
— Если бы они были обычными честными коммерсантами, им бы дали без разговоров, но ведь они же — партия, да еще и для местных не совсем понятно, какая. Кто же им чего в долг даст? — разъяснил Джеффри, который уже достаточно узнал местную специфику, пообщавшись с несколькими оптовиками и коллегами с других кораблей.
Джулия, как ни странно совсем не казалось недовольной. От нее, наоборот, ожидали возмущения, поэтому, как только Джеффри замолчал, все уставились на нее. Она помахала в воздухе маленьким предметом, зажатым в руке.
— «Королева Наваррская», самые сильные духи, какие у меня есть. Если держать их под носом, терпеть можно. Правда, у меня только один флакон. Остальные не помогают, я уже пробовала. Что делать — решайте сами. Хоть это и неправильно, но мне как-то все равно.
Изабелла встала с решительным видом.
— Лететь недолго, поэтому эпидемии я не опасаюсь. Но экипаж в таких условиях проживать не может! Вода у них есть, пищевые рационы отнесем им сейчас же. А после этого задраим люк между трюмом и нашими помещениями. Воздух мы здесь отфильтруем быстро. А там… Включим все фильтрующие системы на полную мощность. У нас есть запас фильтров?
— В избытке, — кивнула головой Джулия.
Блуд поморщился.
— Как-то нехорошо получается… Мы подрядились их доставить с комфортом на Виракочу и обратно, а ты предлагаешь тюремное заключение. Что по этому поводу сказано в Кодексе Космоплавания?
— В Кодексе сказано, что пассажиры не имеют права своими действиями ставить под угрозу жизнь корабля или его экипажа. А меры к нарушителям могут применяться разные, включая изоляцию. Это как раз подходит к нашему случаю, — отрапортовал Фрай, который помнил на память весь Кодекс, основной сборник правил, регулирующий взаимоотношения космолетчиков, фрахтователей и пассажиров.
— А наша репутация? — не отставал капитан.
Фей пренебрежительно махнул рукой.
— Если они будут говорить о том, что их продержали несколько суток взаперти, им придется рассказать и о том, из-за чего это все произошло. Не думаю, что бы они кричали на каждом углу, что произошло вчера.
Блуд нехотя согласился, и работа закипела. Уже через три часа на «Золотой Лани» можно было нормально дышать, по крайней мере, в той части, которую занимал экипаж. Впоследствии, уже по возвращении, кто-то из молодых рассказал Руудсу, что и в пассажирских каютах стало терпимо: то ли они привыкли к вони, то ли хорошо работала система воздухоочистки. Как бы ни было, вернувшись домой, выгрузив партийцев, которые тихо разъехались без всякой помпы, и окончательно проветрив корабль, все сели за традиционный праздничный обед.