Хроники ключников. Бунт теней
Шрифт:
Мы, как назло, замолчали. Я не сразу поняла, что в горы вернулась тишина. Подняв голову и оглядевшись, я убедилась, что серые исчезли. Тэй отпустил меня и чуть подтолкнул вперед.
– Теперь можешь позвать Пусть.
– А не лучше ли ему сидеть в камне?
– И как ты понесешь камень с собой? Он слишком мал для серебряного дракона.
Заколебавшись, я обернулась. Глаза Тэя всё ещё хранили в себе пламя. Сын ветра нахмурился, поняв природу моих сомнений. Подавшись вперед, он схватил меня за руку и, развернув, рывком притянул к себе.
– Слова тебя не убедят, верно?
– прошептал он.
– Да и времени на них не осталось.
Нежно погладив меня по щеке, Тэй пальцами поймал слезинку, а потом припал к моим губам с такой страстью, что закружилась голова. На мгновение, равное вечности, страхи и тревога оставили меня, и сила духа, что была дана сыну ветра от рождения, стала моей силой.
То был поцелуй над пропастью, в которую нам предстояло упасть.
***
С потолка огромной пещеры, по каменным сводам, стекали ручейки ледяной воды. Капли падали на разгоряченное лицо, забирались под воротник, холодя шею и спину. Глухо звучали голоса. Говорили тихо и обреченно. Слуги, которых удалось спасти и которые могли ходить, сновали по коридорам, топали босыми ногами по камню, и каждый их шаг, каждый звук, отдавался в голове Жени чудовищной болью. Он с трудом разлепил веки, огляделся - в пещере были только люди. Те, кто не смог перекинуться, остались снаружи залечивать раны. Те, кто не захотел перекинуться, охраняли вход в тайный грот, затерянный в лесу хрустальных пик. Женя сидел, прислонившись к каменному своду, в небольшой нише. Над его головой сияли островки мха, освещая спины сынов ветра, стоявших впереди.
Женя завозился и едва сдержал стон. Правая рука висела плетью, по груди разливался жар. Дышать было больно, и внутри что-то клокотало и скрипело. Перед глазами плясали блики. Голоса вдруг зазвучали совсем тихо, едва различимо, но ледяные капли, упавшие на лоб, вернули угасающее сознание.
Женя зажмурился, перевел дух и, снова открыв глаза, увидел её. Она сидела на полу, поджав под себя ноги, спиной к нему. Рядом стояли его воины. Переговаривались между собой тихо и, кажется, мирно. Значит, они не убьют её, не причинят ей вреда. Она сильная, сильнее всех их вместе взятых - Лиа, молодая венценосная рубинового клана, что вчера спасла его жизнь и душу. Девушка, будто почувствовав, что на неё смотрят, обернулась. Её глаза пылали огнем, будто она только что вышла из лавы и впервые встала на крыло.
– Ты очнулся, князь, - она улыбнулась.
– Я знала, что ты вернешься.
Он не смог ответить, только кивнул. События прошедшей ночи слились в единый поток огня и тьмы, что сначала накрыл разум, а потом затопил душу.
Их было так много, что он захлебывался черной кровью. Серебряные дрались со всей яростью и самоотверженностью, на какую были способны, но каждый павший сын ветра, каждая убитая дочь лавы через мгновение поднимались из смертной дремы и нападали на братьев и сестер, желая лишь их гибели. Скольким своим же воинам, пожранным тенями, князь оторвал головы, прежде чем мертвые изумрудные потянули его вниз, набросившись всем скопом? Он ударился об острый уступ, пропоров бок от крыла до основания хвоста, рухнул на осыпь, но, собравшись с силами, смог скинуть с себя алчущих крови тварей. А потом он увидел, как серый, широко расставив ноги и опустив башку, разрывает на части тело его деда. И Женя призвал тень, вопреки здравому смыслу положившись на силу своих же врагов. Тьма ворвалась в его разум, дав телу долгожданную мощь. Он рвал головы мертвым, расшвыривая их по осыпи, выжигая пламенем каждую чешуйку на их телах, но когда добрался до деда, тот уже поднимал серые крылья, тяжелые, как смерть. Эхтен вступил в бой с Гешетом. Без магии он бы не одержал победы. Дед раздробил ему плечо и едва не вырвал крыло. Но когда голова серого князя упала в яму, Женя понял, что тень поймала его в свои сети. Он терял разум так быстро, что через мгновение уже не помнил своего имени. И тогда пришла она - красная вспышка на горизонте безумия, налетела, ударила лапами в грудь, уложила на обе лопатки так, что он увидел собственные, перепачканные в черной крови лапы, и назвала его имя.
– Эхтен, князь серебряных. Вернись и спаси свой народ! Или станешь как я, последней, что помнит о погибшем клане!!! Вернись! Спаси их, князь! Слышишь их голоса, они взывают о помощи! Изгони тень, она не властна над твоим телом! Вспомни о братьях своих, вспомни...
Ни одно воспоминание не было таким ярким, как картинка из шестого мира. Высотки старого района, детский сад за поворотом, прямо напротив школы, и светофор, у которого всегда заедал желтый.
– А можно мы пойдем? Пусто же.
– Нет, Сашка, ходить на зеленый надо.
– Ну, ладно. А теперь можно?
– Да подожди ты.
– Старшие всегда противные.
Старше, сильнее. Женя рывком поднялся, скинул рубиновую с себя и затрубил. Тень, чуть было не захватившая его, унеслась прочь, взбудоражив рвущихся к освободившемуся разуму темных духов ореола, но князь вспомнил свое имя, вспомнил тех, кого оставить не мог и, расправив крылья, взмыл в серое от дыма небо, трубя отступление. Лиа была рядом, кричала, что он должен, он обязан быть здесь, со своим кланом. Он приказал воинам, кто ещё был жив, прикрывать драконов, спасавших слуг и раненых, а сам бросился на поиски Саши. И не нашел её среди огня и пепла, только Кэзрах, вылетев из тысячи искр, кричала, что её забрал Тэй, пожранный тенью.
Вот и все, он остался один.
Тени не пошли за отступающими благодаря отваге воинов, что отбивали атаки мертвых. Женя улетал последним. Серые гнали его до самой столовой горы. Он сбился с пути и, рухнув на утес, где раньше была стоянка стражей, понял, что подняться не сможет. Правое крыло онемело, из раны на боку хлестала кровь, а плечо было раздроблено. Его нашли двое воинов и Лиа. Снова её голос потянул его из темноты. Ей бы оторвать ему голову, да сбросить в пропасть, а она трубила, что он должен обернуться. Обязан.
Кому и чем, если никого больше не осталось?
Выходит, он перекинулся, раз теперь сидит в пещере, среди выживших. Да, да он перекинулся, его принесли сюда, он это точно помнил.
Придерживая правую руку, он поднялся. Лиа встала следом. Покачиваясь, Женя вскинул голову и огляделся.
– Ничего ещё не потеряно, - прошептал он, и громче, так громко, как мог себе позволить, прокричал.
– Ничего не потеряно. Клан жив, пока есть мы! Мы живы, пока есть лава и ветер! Мы будем бороться, мы докажем, что те, кто навеки остался в обители, погибли не зря! Мы исцелим крылья и души, мы отобьем наши гнезда. Мы отомстим! Мы отвоюем свет у тьмы!
По пещере пронесся рокот голосов. Сначала тихо, потом все громче выжившие выражали свое одобрение. Женя чувствовал их силу, он и сам верил в свои слова, да и боль отступала. Побежденные, но не сломленные, его люди вскидывали руки к потолку, потрясали кулаками, угрожая тем, кто отобрал у них дом. А потом вдруг все разом замолчали, и тишина отозвалась звенящим ужасом. Неужели, за ним они не пойдут? Лиа, склонив голову на бок, прислушивалась к одному ей ведомому голосу. Слуги и крылатые оборачивались, перешептывались, расступались.
– Черный Дракон здесь, - тихо сказала рубиновая, и воины, стоявшие подле неё, почтительно расступились.
Максим замер перед ним, и Женя явственно ощутил, что это уже не Рэй из ямы, не гуляка-финансист из мира сильных денег и слабой магии, а тот самый бог, изображение которого украшало своды их родной обители. Его сила была оглушающей, тяжелой, осязаемой. Максу даже не стоило говорить, чтобы дочери лавы и сыны ветра шли за ним. Власть Черного Дракона была неоспорима.
За его плечами замерли члены свиты Это, молчаливые и угрюмые, но Женя смотрел только на Макса.