Хроники Мастерграда. Книги 1-4
Шрифт:
Мельтешение людей и машин вокруг путеукладчика стремительно пролетело назад и скрылось из виду.
Дальше до горизонта бесконечная и плоская, как море, весенняя степь, ветер гнул разнотравье и тогда казалось, что по океану степи гуляют темно-изумрудные волны. И ни одного признака цивилизации вокруг.
Прошло минут двадцать и посреди перехваченной цепью зеленых холмов равнины, возникла заросшая высокими соснами широкая долина, за несчетные тысячелетия пробитая тихой степной речкой. Вертолет снижался. Вода внизу такая прозрачная, что на дне отчетливо видны бело-черные камни. На правом берегу, на очищенном от деревьев участке стояли в ряд несколько тентованных Уралов. За ними две большие армейского образца палатки и пара вагончиков. Посредине лагеря дымила труба полевой кухни, повар в белоснежном переднике приложил руку козырьком к глазам, другой придерживал
Винтокрылая машина осторожно коснулась колесами земли. Взлетела до неба пыль, закрыв полупрозрачной пеленой и лес, и лагерь. Нудный вой винтов прекратился, серую завесу пробили первые солнечные лучи. Открыв дверцу, пилот сбросил лестницу вниз. Обернулся к пассажирам.
– Выходим, товарищи! – воскликнул жизнерадостно и белозубо оскалился, – Приехали, не задерживаем транспорт!
Александр подошел к дверце, от нагретой южноуральским солнцем обшивки винтокрылой машины тянуло металлом и керосином. Выглянул наружу. Воздух пропитан густым, хоть ножом режь, живительным запахом сосны и легкой сырости. Дремотная тишина – лестные обитатели, испуганные прилетом страшной птицы, примолкли и спрятались. В паре десятков метров слева – поблескивала серебряными ресничками волн темно-голубая гладь реки, окаймленная узкими полосками каменистых пляжей. Дальше вздымались в аквамариновое небо стены речной долины, заросшие красавицами – соснами, а река через пару километров круто поворачивала на юг. Напротив вертолета – кучка аборигенов: геологов и городских казаков с нетерпеливыми выражениями на бородатых лицах. «Красивое место, – подумал Александр, – похоже, командировка будет не такой уж и плохой.
Спустился на пару ступенек и спрыгнул на землю.
– Здравствуйте!
«Бабах!» – словно в ответ могучим громом прокатилось по окрестностям.
Александр вздрогнул и оглянулся. «Что это? Что взорвалось?» Звук долгим эхом пронесся над рекой. Стая ворон, вечных спутников человеческого жилья, с недовольными криками сорвалась с веток и закружила над палатками. Но старожилы встретили взрыв с полным безразличием и Александр немного успокоился.
– Не робей, старлей! – покровительственно хлопнул молодого офицера по плечу старожил в полувоенной одежде и с окладистой бородой, в которой мелькали первые нити седины, – Это оксиликвитом рвут породу над месторождением.
На городской электростанции работала кислородная станция, что позволило наладить производство оксиликвита в считанные дни после Переноса.
Оксиликвит – бризантное взрывчатое вещество, получаемое пропиткой жидким кислородом горючих пористых материалов (уголь, торф, мох, солома, древесина).
Благодарно кивнув, Александр отвернулся. Пока солдаты и сержанты спрыгивали на траву и строились, а гражданских разбирали аборигены, никто, кроме часовых, не обращал внимания на окрестности, а зря. Кто-то бдительный мог заметить угрюмый, недобрый взгляд с противоположной стороны реки, пристально наблюдающий за другим берегом. Вскоре ветки кустов с другой стороны реки чуть шевельнулись, словно от порыва ветра, а неизвестный, следивший за лагерем попаданцев, растворился среди лесных гигантов.
***
Прошла неделя. Широкая, не всякий, далеко не всякий, переплывет с одного берега на другой, Кама-река величаво и неторопливо текла между каменистых, заросших дикой тайгой берегов, с узкой полоской каменистых, обрывистых пляжей. Многими сотнями километров ниже она вливалась в главную артерию России – в Волгу. Ветер-бродяга мчался над речными просторами, гнал волну, она ритмично плескала о деревянную пристань на сваях. Трудолюбивыми муравьями сновали с купеческих кораблей на набережную и обратно амбалы (грузчики) с тюками, мешками и бочками на плечах. На берегу, перед приземистыми бревенчатыми складами – завалы товаров. Немного дальше подпирал небо потемневшими деревянными стенами форпост русского владычества на Урале и Предуралье – Орел-городок. Коренные жители Пермского края, коми-пермяки, называли его Кергедан, что в переводе на русский означало: «город в устье реки». Крепость мощная, высокие и толстые деревянные стены, острые шпили сторожевых башней по углам, многочисленная артиллерия и прекрасно обученный гарнизон – впору не купчине, а государевым людям владеть такой. При одном взгляде на могучую крепость грезились бесчисленные ногайские, татарские и другие орды, бурным потоком они накатывали на несокрушимые стены и бессильными, кровавыми брызгами откатывались прочь. Орел-городок, основанный во второй половине шестнадцатого века Григорием Аникеевичем, из рода богатейших купцов Строгановых, стал на долгие годы резиденцией одной из самых известных фамилий в истории российского предпринимательства.
Науке двадцать первого века точно не известна родословная Строгановых. По одной версии род вел происхождение от одного из родственников татарского хана, возможно, даже его сына. Согласно легенде, его послали на службу к Дмитрию Донскому, в Москве он принял христианство и при крещении получил имя Спиридон. В битве с татарами попал в плен, но все старания склонить к возвращению в старую веру отверг, за что хан приказал «привязать его к столбу, тело на нем изстрогать, а потом, всего на части изрубя, разбросать», что и «делом было тотчас исполнено». Родившегося после смерти Спиридона сына назвали Кузьмой, и дана ему была фамилия Строганов (от слова «строгать»). По другой версии, род Строгановых брал начало от старинной новгородской фамилии Добрыниных. По крайней мере, несомненно, что в старинных новгородских районах, Устюжском и Сольвычегодском, семья Строгановых контролировала сбор оброка с незапамятных времен.
Могущество купцов держалась на трех китах.
Первый из них – соляной промысл. В средневековой Руси соль ценили дорого и имела она устойчивый и надежный сбыт. Добывали ее из-под земли по сложной для тех времен технологии: бурили скважину, в нее закачивали воду, а обратно выкачивали соляной раствор, который и выпаривали в специальных чанах. Строгановы поставляли соль речными кораблями и обозами в Казань, Нижний Новгород, другие города Поволжья и Центральной России. При этом дарованное русскими царями право беспошлинной торговли и владение крупнейшими месторождениями соли в Соли Камской, где они добывали до 7 миллионов пудов в год, делало их в регионе Восточной Европы фактически монополистами. Кроме солеторговли купцы не брезговали вести активную торговлю и другими дарами щедрой уральской земли: пушниной, рыбой и иными товарами.
Другими источниками могущества купеческого рода были: порученное им Иваном IV Грозным наблюдение за коммерцией английских купцов в России, и торговля с ними. Еще они владели колоссальных размеров земельными владениями. Только в 1558 году Иван Грозный пожаловал среднему сыну А. Строганова, Григорию «для всего рода» (так сказано в царском указе) 3,5 млн десятин земли на Северо-Западном Урале. Строгановы были жесткими, но рачительными и даже щедрыми хозяевами. Обещаниями привилегий и льгот привлекали на свои обширные территории переселенцев со всей России. На собственные средства Строгановы строили города и крепости по рекам Каме и Чусовой, содержали в них для «бережения от ногайской и других орд» вооруженные гарнизоны: из пушкарей, пищальников и воротников» а также отряды для охраны соляных промыслов.
В конце XVI века в распоряжении Строгановых более 10 млн десятин земли. Кроме земли, род владел 20 городами и «острогами», больше 200 деревнями и 15 тысяч крепостных мужского пола.
К началу восемнадцатого века торгово-промышленная империя Строгановых подошла с пику могущества. Купцы подлежали только личному суду царя, их владения были неподвластны воеводам и наместникам. Они представляли собой что-то вроде «государства в государстве», с собственной администрацией и вооруженными силами. Дела Строгановых шли так хорошо, что в Смутное время купцы имели возможность помогать денежными взносами власти. Общая сумма пожертвований тех лет составила 841 762 рубля, за что царь Василий Шуйский пожаловал Строгановым особый титул – «именитых людей», с правом называться с «-вичем», что являлось привилегией самых знатных княжеских и боярских родов.
В глубине кремля Орла-городка притаилось большое и красивое здание, где жили хозяева всего окружающего – Строгановы. Полуденное солнце, заглядывая в раскрытые настежь подслеповатые окна, ярко освещало старательно, до белизны оттертые деревянные стены светлицы. За длинным, недавно выскобленным и вымытым липовым столом в «красном» углу восседал глава рода Григорий Дмитриевич Строганов в окружении великовозрастных сыновей Александра, Николая и Сергея. Перед ними батарея порожней серебряной посуды, кружки и кубки. Изможденные лики с икон, на стене в углу светлицы, строго и с укоризной вглядывались в бородатые лица именитых купчин. Глава рода недовольно посмотрел на дверь – служанки запаздывают.