Хроники майора Корсакова. Том 4. Книга первая
Шрифт:
– Подойди к нему поближе и внимательно осмотри тело, – посоветовал полковник. – Может, сам догадаешься.
– Следы сильного внутреннего кровоизлияния на внутренней стороне локтевого сгиба правой руки, – спустя пару минут констатировал я. – Так бывает, когда поспешно, не церемонясь, делают укол в вену. Наркоманом Сюзанна не был. К тому же так грубо колол кто-то явно посторонний… Шприц Горошко не обнаружил. Стало быть, он (то есть шприц) валяется где-то в лесу. Нда-а… интересно! Но для окончательного диагноза маловато. Или я что-то упустил?
– Совершенно верно, – подтвердил Васильич. – Как тебе известно, психотропка (особенно в больших дозах) вызывает нарушение сердечной деятельности. Ты не обратил внимания на характерные припухлости кистей рук и голеностопов, возникающие при подобном нарушении.
– Да, действительно, – еще раз обследовав труп, согласился я. – Есть припухлости. Плюс мокрые шорты, воняющие мочой. Надо думать, Чухонцев даже не пробовал сопротивляться. Увидел нацеленный ствол, обоссался со страха и позволил делать с собой все что угодно. Убийца всадил ему «сыворотку», допросил, а затем ликвидировал. Тем не менее безоговорочный ответ насчет психотропки может дать только анализ крови.
– Так в чем проблема?! – прищурился Логачев. – У нас лаборатория во дворе, а при ней Альбертыч. Он выдаст результат за пять минут.
– Хорошо, потащили, – вздохнул я. – Давай, ты за руки, я за ноги.
– Мы-ы-ы??!!
– Один из прапорщиков повез свидетельницу домой, – пояснил я. – А хмырь толстый, тяжелый, под центнер тянет. Не станем же мы эксплуатировать оставшегося водителя! Чай не обнаглевшие баре и не белоручки. Сами донесем!
– Тогда другое дело, – мгновенно успокоился полковник. – Ну-у-у… раз, два, взяли!!.
Ильин «выдал результат» хоть и не за пять минут, но достаточно оперативно. Диагноз Логачева полностью подтвердился. В крови покойного оказалась лошадиная доза пентонала натрия. И как сердце выдержало, ума не приложу!!!
– Итак, вражеским спецам известно, кто конкретно на них охотится, – мрачно резюмировал Васильич.
– При убитом боевике не обнаружено ни остатков рации, ни иного передающего устройства, – возразил я.
– Ты забыл про компьютер в кабинете Чухонцева, – напомнил седой богатырь и, немного помолчав, спросил: – Каким объемом информации обладал Сюзанна?
– Небольшим! Я дал ему задание непосредственно от своего имени. Ни о директиве руководства, ни о сотрудничестве с вашим ведомством, естественно, не заикался. А кроме того до отвала накормил дезой, мол, кроме тебя, в вашей либеральной своре трудится еще с десяток наших агентов. Все – фигуры значительные, лично с тобой знакомые. Но ты их ни в жисть не заподозришь. Они прекрасно законспирированы! Так что, сучонок, каждый твой шаг будет под пристальным наблюдением. Переданные тобой сведения будут тщательнейшим образом перепроверяться, ну и так далее и тому подобное. Он, помнится, аж с личика спал от волнения. – Я усмехнулся и закурил сигарету.
– Деза – это хорошо. Внесение разлада в стан врага – великое дело, – задумчиво произнес Логачев. – Пусть нервничают, озираются друг на дружку, подозревают всех подряд подельников и старательно ловят мифических агентов ФСБ. То-то шороху будет!.. Однако меня беспокоит иное. – Тут он тяжко вздохнул. – Отныне ты, Дмитрий, стал живой мишенью. Тебя постараются убрать в первую очередь!
– Вот и отлично! – рассмеялся я. – Пока меня будут убивать, вы незаметно подкрадетесь сзади и накроете честную компанию.
– Опять смерти ищешь? – насупился Петр Васильевич. – Но в таком случае тебя следует немедленно отстранить от операции и запереть под замок в надежном месте. Пока не опомнишься!
– Извини, неправильно выразился! – поспешил оправдаться я. – Имелось в виду другое – работать приманкой. Всего-то навсего. Занятие знакомое, мне не привыкать. А уж замочить себя я так просто не позволю. Будь спокоен!
– Впредь фильтруй базар, – по-прежнему мрачно проворчал Логачев. – Иначе…
Речь моего рассерженного друга прервал оживший прибор связи. Из мощной мембраны до меня донесся оживленный голос Ерохина. Внимательно его выслушав, полковник просветлел ликом.
– Федорыч установил гаденыша, грозившего нам «черной меткой», – довольным тоном сообщил он. – Сегодня же будем брать!..
Глава IV
«Установленный гаденыш» оказался Войковым Яковом Михайловичем, совладельцем торгово-промышленного холдинга «Атлантида» и влиятельной (но неизвестной широким массам) фигурой в «либерально-демократической» оппозиции.
– Обратите внимание на фамилию, – шнуруя кроссовки, сказал Логачев. – Как у того убийцы царской семьи, в честь которого почему-то по-прежнему называется станция метро и несколько улиц.
– Почему-то! – желчно передразнил Ерохин. – Тут как раз все ясно! Нынешние «демократы» – духовные наследники большевиков. Вот они и намекают: «Как насиловали Россию, так и будем насиловать. Наша власть остается незыблемой! Только названия меняет…»
– И лысый вурдалак до сих пор в Мавзолее, в центре столицы, – подхватил я. – Целый институт трудится, чтобы эта падаль не протухла. Ты, Федорыч, неточно выразился – они не намекают! Они недвусмысленно дают понять!
– К тому же мумия Ленина имеет для них огромное значение, – проворчал Петр Васильевич. – Да вы оба наверняка в курсе…
Разговор происходил в одном из нелюбинских «офисов», где мы втроем заканчивали приготовления к небольшой загородной прогулке. Означенная прогулка (к особняку Якова Михайловича) имела целью захват господина Войкова, наркодопрос оного, а дальше… «дальше видно будет».
Последние три слова принадлежали генералу Нелюбину, санкционировавшему операцию. Он же поставил нам жесткие условия: «Никакого шума, стрельбы и кровопролития. Единственное ваше оружие (на всякий пожарный) – баллончики с усыпляющим газом. «Объект» должен тихо и незаметно исчезнуть из дома. Для спецов вашего уровня – это не проблема. Тем более что охрана там несерьезная – двадцать человек из числа бывших ментов. Всего-то навсего!»