Хроники Мира Музыки
Шрифт:
– У вас очень уютная лавка, но нам и правда пора, – сказала она. – Дэнни, попрощайся. Пойдём уже, как договаривались.
Не успел Дэнни произнести и слово, как Зебастьян вновь обратился к его маме:
– Фрау Элли, я обещал сделать вашему сыну подарок.
– Какой? – озадаченно спросила она.
– Хочу подарить ему любой инструмент, на котором он захочет научиться играть. Вы оба вольны зайти ко мне в любое удобное время и выбрать.
Продавец смотрел на них с доброй улыбкой. А Элли изумлённо разглядывала странного хозяина лавки, раздающего подарки кому
– Со временем все дети взрослеют. Сказки в воспоминаниях меркнут, а вера в чудеса покидает их, кого-то насовсем, а у кого-то это остаётся внутри, и он старается передать дальше истории про волшебные страны, моря, города…
– Гэр Зебастьян, вы что-то упоминали про утку с трюфелями? – раздался голос за спиной владельца музыкальной лавки.
Людвиг стоял, прижав к себе листы, исписанные нотами с обеих сторон. Измождённый вид композитора говорил о том, что он отдал творчеству всего себя. Вложил все эмоции и силы и теперь едва держался на ногах.
– Да, гэр Людвиг, пойдёмте, я вас накормлю.
Усевшись за письменный стол, который время от времени становился обеденным, Людвиг с аппетитом принялся за яства, щедро предоставленные Зебастьяном. Хозяин музыкальной лавки достал белые чашки.
– Для восстановления духовных сил у меня есть специальный чай, который поставляют в один далёкий и мало кому известный порт. – Он протянул композитору чашку, над которой поднимались клубы пара. Травяной запах смешивался с ароматом свежесорванной земляники.
– Благодарю, вы настоящий друг! – сказал гость, почёсывая затылок. От одного только запаха чая силы возвращались к нему.
– Гэр Людвиг, я обратил внимание, что во время работы вы перемещались по музыкальной лавке как фехтовальщик на дуэли. – Зебастьян подбирал слова, пытаясь выразить свою мысль. – Вы дуэлянт? – нашёлся он.
Людвиг искренне рассмеялся. На памяти хозяина музыкального магазина это был первый случай, когда он слышал смех композитора.
– Что вы, гэр Зебастьян, я не практикую насилие, хотя фехтовальному мастерству немного обучен. Мои так называемые перемещения – это часть творческого процесса. Иногда мне так лучше думается.
Зебастьян удовлетворился ответом и продолжил задавать темп беседы:
– Расскажите, над чем вы сейчас работаете? – Ему было любопытно, как можно придумать мелодию. Как придумывают истории, он понимал, благо в его багаже их было немало. Но как сочиняют музыку? Это загадка.
– Обычно я не делюсь, пока не закончу работу, – устало ответил творец.
– Нет-нет, вы меня не так поняли. Расскажите, о чём ваше произведение.
Людвиг удивился. Такой вопрос ему ещё никто не задавал.
– Это будет песня луны, которая поёт водным просторам. След от неё – как дорожка, ведущая заблудшего путника.
Зебастьян сидел с видом
– Было бы здорово, если бы изобрели инструмент, который не нужно дополнительно настраивать даже после встряски или перевозки.
– Это было бы волшебство, – согласился с ним Зебастьян. Дружеская беседа приблизилась к завершению, и они тепло распрощались. Людвиг, насвистывая, вышел из лавки. Из-за стойки, потягиваясь, показался большой пёс. Мастиф по кличке Джонатан сел рядом со своим человеком и тронул мясистым носом руку хозяина «Мира музыки». Зебастьян погладил его по голове и улыбнулся:
– Ну что, ты готов полетать там, где музыка струится в воздухе, где мелодия песка рассыпается, как звон от спинета?
Пёс гавкнул в ответ, и они прошли через двери с фресками.
Вторая часть
Стражи Плачущего леса
Шквалистый ветер гнал воздушные массы, обдирая стволы и ветви деревьев, и стремительно подтягивал чёрную тучу. Резко очерченная граница чистого голубого неба и свинцовых облаков встревожила лесную жизнь, нарушила спокойствие. Грозовые блики и раскатистый гром разбили уют. Грозное нечто приближалось, нависало, нагоняло ужас.
Прошлогодний кленовый листочек, подхваченный ветром, поднялся с земли и устремился через мир музыки на восток. Он – срочное сообщение. Он – письмо. Он – телеграмма с мольбой о помощи.
Лист сапинды прокладывал путь, невзирая ни на что. Расстояние – всего лишь время, затраченное на усилие. Расставляя острые края-лопасти, он пролетал мимо горных водопадов, ниспадающих с рёвом и грохотом военного оркестра. Вода обрушивалась на валуны и превращалась в россыпь брызг. Брызги разбивались на капли. Капли падали на водную мембрану, разнося звучание бубенчиков.
Листочек то поднимался, подхваченный восходящим потоком, то снижался. На горных вершинах ветер свистел песнь высоте, прерываясь на возгласы быстрокрылых хищников. Пролетающий рядом ястреб со звуком падающего балдахина разорвал перьями воздух и стремительнее погнал лист к цели. Под действием нисходящих потоков лист сапинды прижимался к земле. Песчинки на барханах перекатывались со звоном монет, рассыпанных по мембране литавры.
Заострённые лопасти поймали тёплый воздушный поток. Лист продолжил полёт, обтекая тёплым дуновением. Звон, трель, свист, вихрь – музыка во всем окружала листок. Это песнь природы, исполняемая самой природой. Она помогала ему, ускоряла и поднимала. Природа отправила письмо и, как почтальон, несла его адресату.
Листок оставлял позади большие города, города поменьше, маленькие деревеньки и поселения всего на несколько домов. Он сделал вираж над Порто-Болеро и продолжил следовать к Ратуше. Подруливал острыми лопастями, будто знал, куда летит. Он устремился к зданию из серого камня с высоким шпилем, направленным в небеса.