Хроники оборотней
Шрифт:
– Спасибо, я в курсе, давайте по порядку. Как именно вы его сотворили?
Уже не испытывая неприязни к этому усталому и странному человеку, я присела рядом, сочувственно глядя ему в глаза. Все-таки настоящие художники чем-то сродни больным, их жалеешь… Но его многословие могло утомить кого угодно, это тоже факт!
– Как сотворил? Просто нарисовал его! Правда, это был не совсем обычный случай – раньше я использовал уже известных персонажей: вампиров, обнаглевших оборотней, в голодный год в поисках пищи забредающих в густонаселенный Лондон.
– Мы тоже, – вздохнула я.
В этом-то и проблема – никто не знает, как с ним бороться. Но если его можно усыпить, значит, можно и как-то придушить во сне? Хотя, конечно, кощунственно думать такое при страдающем отце-создателе…
– Может быть, все дело в красках? Вы случайно не замешивали их на кладбищенской пыли? А толченый прах висельника не добавляли?
– Нет, что ви… Ой, мое больное сердце! Обычные масляные краски «Лондонская палитра», в коробочке, два шиллинга три пенса. Правда, большинство цветов в лессировке дают мрачные серо-коричневые оттенки, но мне именно это и было надо.
Как оказалось, Рейнольдсон действительно не знал, каким образом этот персонаж ожил. Помнил лишь то, что почему-то решил взять размер холста гораздо больший, чем обычно, нарисовал непонятно кого в полный рост и лишь последним штрихом лиловой краски закрасил ему нос, как в дверь постучали, пришел издатель. Когда они вместе вернулись в студию, полотно было практически пустым, на сумрачном фоне оставался только нестрогий силуэт…
– Вот, держу ее отдельно. – Художник даже показал мне эту картину, принеся из другой комнаты.
Действительно, зрелище было жутковатое, но впечатляющее. Узкие плечи и громадный нос, короткая шея, крючковатые пальцы. Силуэт, проступивший на сером холсте, был как живой, казалось, он просто вырвался из плоскости картины, стянув с собой даже грунтовку.
– А как же он одевается, кто ему теперь костюмы подрисовывает? Ведь он всегда в новом, а один раз даже с рогами появлялся… Откуда у него все это? Где он живет, чем питается, сколько спит, когда ходит в баню? – начала я, но Рейнольдсон с печальным вздохом унес картину обратно.
– Ви не верите мне… У нас с ним нет никаких связей, а о его парадоксальных способностях даже мне мало что известно. Вероятно, кто-то управлял моей талантливой рукой, вел мою кисть. Такое часто бывает с гениями! Я был использован неведомыми высшими силами, которым почему-то непременно нужно было пустить это чудовище в наш мир! Возможно, он наделен умением менять внешность по своему усмотрению, не пользуясь ничьими услугами. И он дьявольски разумен, клянусь вам!
– Да уж, классический сюжет второго Франкенштейна, – вздохнула я. Сострадание моя вторая натура, что
За разговором я как-то даже забыла одеться, не делая лишних движений, чтобы не сбить Рейнольдсона с мысли. И вот в тот момент, когда мне взбрело в голову наконец-то вернуться за ширму, в окне мелькнул чей-то силуэт.
– Ой, там кто-то есть!
– Кто там может быть, мисс. – Художник смахнул непрошеную слезу, а я снова увидела мелькнувшую в окне знакомую личность.
– Вэк… Но это же он!
За окном прыгал Джек Попрыгунчик, старательно пытаясь разглядеть меня сквозь мутноватое стекло.
– Никаких связей, значит?! – Я гневно ткнула пальцем в хамоватую ухмылку монстра. Тот откровенно разглядывал меня, разочарованный, что не застал обнаженной, как наверняка рассчитывал. Комиксист вжался спиной в стену, изо всех сил демонстрируя, что он здесь ни при чем! Эх, сейчас бы хороший бластер или по крайней мере приличный револьвер – и я бы сняла Попрыгунчика на взлете… Но ничего подходящего под рукой не оказалось, а Джек исчез так же неожиданно, как и появился.
Я бросилась к окну, буквально в ту же секунду раздался родной голос с улицы:
– Алина, держись! Мы рядом, а Рейнольдсон пусть не пытается бежать, все выходы перекрыты!
Через полминуты мои агенты были уже наверху, бедная дверь слетела с петель, будто ее вышибли македонским тараном. Грозный котик с яростным Алексом ворвались внутрь.
– Я невиновен! – на всякий случай возопил запаниковавший еврей.
Должна признать, что вид моих напарников вызывал спазмы и непреодолимое желание сию же секунду писать завещание. Причем отчисляя все имущество не кому-нибудь, а на богоугодные цели…
– Как вы тут оказались, ребята? – Я нервно поправила сползающую простыню, изо всех сил стараясь не краснеть.
Командор переводил горящий взгляд с меня на художника, словно бы решая, что стоит сделать в первую очередь – задушить его или выслушать меня? Агент 013 с видом крутого профессионала уже совершал обыск, бесцеремонно орудуя всеми четырьмя лапами. Эскизы, наброски и незаконченные холсты небрежно отметались в сторону…
– Мы шли за Попрыгунчиком. Удивительное дело – он еще и во времени перемещается. А этот… Надеюсь, он не успел… оскорбить тебя словом или действием… – В глазах Алекса читался неумолимый приговор.
– Что ты, любимый, конечно же нет! – Я быстро прикрыла художника спиной. Рейнольдсон испуганно закивал, денек у него выдался – не позавидуешь… – Во-первых, даже не собирался, а во-вторых, неужели ты думаешь, что я бы позволила?
– Конечно нет, – устало выдохнул командор. – И все-таки, может быть, тебе лучше одеться, а то он на тебя смотрит.
– Что ви, что ви, и в мыслях не было! Это просто мое врожденное косоглазие, – без тени насмешки в голосе искренне соврал комиксист.
– Ребята, я все выяснила. Он действительно сотворил Попрыгунчика, нарисовав его вон на том холсте, но ответственности за его поступки не несет.