Хроники одного заседания. Книга первая
Шрифт:
Но Подтекста, несмотря на потерю мягкости сидения, это всё не волнует, когда у него есть масса заманчивых предложений к своей будущей невесте, Ации. Правда он их сейчас, от неожиданного наплыва чувств, внятно выразить не может и поэтому, пока что ограничивается немигающим плотоядным взглядом, которым он одаривает Ацию с ног до головы. Где в самых интересных её и видимо для него тоже местах, смеет выразительно, – облизывая губы, – подчёркивать своё удовлетворение им увиденным, и всего вероятней, уже опробованным в его голове полной всяких нескромностей.
И вполне вероятно, что такое положение вещей вполне устраивало Подтекста, но вот насчёт Ации, то этого не скажешь, судя по её удивлённому виду. Чего она и попыталась изменить, обратившись с вопросом к Подтексту:
– И что же вы такое увидели, что не можете сомкнуть своих глаз?
– Возможности. – С таким неприкрытым, до чего же грязным намёком это сказал облизнувшийся Подтекст, что даже злорадствующие тётки и мадам, до этого занимающие критическую позицию по отношению к Ации, вознегодовали на этого Подтекста за то, что он так распускает свои слова и полные вожделения взгляды.
– Я не позволю! – вдруг к полной неожиданности всех окружающих и в том числе Подтекста, в этот разговор встрял весь красный Антон.
– Чего? – удивился изумлённый Подтекст, хлопая глазами в сторону Антона.
– Так себя непозволительно вести по отношению к девушке. – Сбиваясь на свой повышенный сердечный ритм, проговорил Антон, полный страха и счастья оттого, что на него смотрит, не только этот злодей Подтекст, но и эта красавица Ация. Ну, а что можно ожидать от выбравшего для себя путь злодея человека, кроме как только подлости и провокаций. И Подтекст не преминул пустить вход все эти инструменты своих злодеяний, подло приметив за Антоном то, что у него ещё молоко на губах не обсохло, чтобы встревать в разговор взрослых дяденек и тётенек.
Что и говорить, а это был подлый удар со стороны Подтекста, на который вот так сразу, даже после того как Антон невольно проверил на своих губах несоответствие заявленного с действительным, и не ответить. При этом Антон, пока, что только сопляк, а не дурак, и он конечно же уловил скрытый подтекст в заявлении Подтекста, который в очередной раз показал, что его недооценивать не стоит. Но и промолчать Антон не может, когда на него так заинтересованно смотрит Ация.
– Это к делу не относится. – Набравшись духу, заявил Антон. – Я сказал, что не позволю, значит, не позволю. – Но Подтекст уже пришёл в себя от неожиданности встревания этого прыща, и теперь его лицо вновь обрело суровость для окружающих и в особенности для несогласных с ним, типа Антона.
– А если я не соглашусь? – спросил Антона Подтекст, взяв свои руки в замок и звучно щёлкнув пальцами.
И если по растерянному Антону видно было, что он к этому вопросу как-то совершенно не был готов, и он в ответ только захлопал ртом, пытаясь наловить ответов, то того же не скажешь по Подтексту, который не только был готов на ответ, но и знал, что дальше будет. А дальше будет то, что всегда бывает с теми, кто смеет встать на пути Подтекста.
И не успевает кто либо вокруг сидящих пассажиров, и главное сам Антон сообразить, как так быстро его голова оказалась накрыта массивной правой рукой Подтекста, как последовавший удар оттянутого Подтекстом пальца этой руки, вместе с черепом Антона, от жуткого отзвука «пиявки», содрогнул сердца пассажиров всего вагона.
Дальше наступает практически мёртвая пауза, где только стук колёс вагона об стыки рельсов нарушает эту тишину. И только когда Антон обмяк в теле и бессознательно повалился головой на Ацию, то только тогда пассажиры начали приходить в себя. И первым, кто пришёл в себя, был Подтекст, который, в общем-то, никуда не уходил и не собирался этого делать. И он, посмотрев на дело рук своих, усмехнулся и своим последовавшим заявлением, прямо-таки всех добил. – А парень то не промах и с головой. Знает, как воспользоваться ситуацией. – Засмеялся Подтекст, и это оказалось последней каплей терпения для мадам Бандаж. Которая и так не отличалась терпеливым нравом, а тут на её глазах происходит такое. Ну а то, что она первоначально имела свои критические взгляды на Ацию, то всё это в прошлом. К тому же перед лицом опасности, которую источал Подтекст, все обиды нужно забыть и единым фронтом встать против общего врага.
– Да сколько мы ещё можем терпеть всё это издевательство. Неужели среди нас не найдётся настоящих мужчин, которые наконец-то утихомирят этого, всего-то одного хулигана?! – подскочив на ноги, прогремела на весь вагон мадам Бандаж, принявшись озираться по сторонам в поисках настоящих мужчин. Ну, а мужчин всегда украшала скромность, особенно в таких востребованных случаях, так что мадам Бандаж не сразу удалось отыскать этих представителей исчезающего рода человечества. Так что к ней даже пришлось прийти на помощь, и с очень неожиданной для неё стороны – со стороны Подтекста.
Так Подтекст, явно видя, в каком оказалась затруднении эта, по его взглядам противная тётка, – возможно, что этот не привлекательный факт и сказался на её поиске, а так будь на её месте привлекательная особа, то и от желающих показать себя настоящим мужчиной, не было бы отбоя, – решает оказать ей помощь и, поднявшись на ноги, грозно орёт. – Ну что. Кто-нибудь желает стать покойником?
И надо признать, что до чего же Подтекст ловок, умеет он манипулировать человеческим сознанием – кто спрашивается, в твёрдой памяти и здравом уме, захочет утвердительно ответить на заданный им вопрос. И, конечно, среди пассажиров никто не спешит, таким образом себя выделять. И Подтекст определённо догадываясь о том, что так и будет, ещё раз обводит взглядом вагон и, не обнаружив среди пассажиров нарывающихся на неприятности пассажиров, уже было собрался вернуться к своему требующему его внимательности делу, как вдруг там натыкается на устремлённый на него, полный недоброжелательства к нему взгляд пришедшего в себя Антона.
Ну, а разориентированный в пространстве Антон, вполне вероятно, ещё не соответствовал всем тем параметрам, – твёрдой памяти и здравости ума, – которые не позволяли основной здравой массе пассажиров откликнуться на жуткий вызов Подтекста, и он решил попробовать. А вот что попробовать, то это так и осталось не совсем ясным, но всем тем, кто заметил этот бросок Антоном своего телефона, показалось, что он хотел сбить с лица Подтекста эту, смотреть уже тошно, улыбку. А вот это-то ему вполне удалось сделать, но и только. При этом, на удивление многих, Подтекст проявил неожидаемое от него проворство, с которым он достаточно умело уклонился от встречи с брошенным ему в лицо телефоном.
Чего правда не скажешь о Сэме, который к своей полной неожиданности (а мог бы предусмотреть, ведь сам же видел где сидел), оказался под ударом этого телефона, который в один миг, с треском выбивает из его прижатых к уху рук, уже его телефон. Но прерванный таким образом разговор, не самая большая неприятность, которая случилась с Сэмом. А вот то, что его голова, рефлекторно откинувшись назад на стенку, сотряслась и вынесла из неё все его доброжелательные мысли, оставив там только чёрную злость, то от этого даже самому Сэму стало страшно.