Хроники одного заседания. Книга первая
Шрифт:
– Кто? – не удержалась от искушения спросить свою вечную подругу мадам Бандаж, точная копия её, мадам Липьен. На что мадам Бандаж с некоторым укором в глазах смотрит на свою не слишком далёкую подругу, и так уж и быть, язвительно ей говорит. – Красотки.
– У. Терпеть их не могу. – А вот ответ мадам Липьен вполне удовлетворил мадам Бандаж, которая и сама была такого же невысокого мнения об этой особой категории дам, которым так и хочется выделиться из общей массы людей.
– И этот туда же. – Вознегодовала Елена, обнаружив, что этот прыщ Антон, как оказывается, имеет успех. А такое его демонстративное предпочтение этой красотки ей, не может ревностно не взволновать Елену, у которой тоже в сумочке есть зеркальце и в нём она всегда наблюдает прекрасное во всех отношениях личико. – Да и к тому же, кто знает эту «жердь» на … – Елена оборвала свои размышления на полуслове, вытянув голову, чтобы разглядеть туфли этой дамы и сделать не предвзятый аргументированный вывод. – Вполне сносные туфли. – Елена поморщившись на Ацию за то, что у той всё же, что удивительно, есть вкус и даже деньги, тем не менее не сдаётся. – Это ещё ни о чём не говорит. – Надув губы, Елена решила быть начеку и если что, то поймать эту «жердь» на чём-нибудь не привлекательном.
– Умеет же надувать губы. – Поразились полученному эффекту сонные тетери, невольно потянувшись руками к своим кошелькам, чтобы как-то облегчить муки капризов этого ангела во плоти, который таким кошмарных для них образом, выразил своё недовольство ими, глядя в это своё зеркальце.
– Она в нём видит, не как можно подумать, своё совершенство, а всю нашу никчёмность в сравнении с ней. – Убирая обратно в карманы свои кошельки, с которыми они готовы были расстаться по мановению одного взгляда души этого ангела во плоти, похолодели от своих безнадёжных насчёт себя мыслей сонные тетери, решив незамедлительно вернуться к своему сну, где куда проще обстоят дела со всеми этими ангелами, но только не во плоти.
– И чего она там нового для себя увидела. Ума не приложу. – Всё не успокоится, пожимая плечами мадам Бандаж, время от времени бросая свой полный презрения взгляд на Ацию.
– Наверное, у неё память плохая, вот и смотрит на себя, чтобы не забыть. – Вставила своё слово мадам Липьен, чем ни мало повеселила мадам Бандаж, удовлетворённо посчитавшей, что это её замечание насчёт «любовалы», попало в точку.
А между тем, если посмотреть на обращённый к зеркальцу взгляд Ации под правильным углом, то можно заметить одну странную особенность – он почему-то был обращён, не как все могли подумать, на саму себя, а назад, по направлению, кто бы мог подумать кроме Антипа, – на него!
При этом, несмотря на то, что Антип совершенно не обращает своего внимания на эту пренебрегшую им, наверняка высокомерную особу, – ну, нет у него яхт и дорогостоящих машин, и даже часы простые, хоть и командирские, – да и вообще он гордый и не собирается валяться в ногах у той, кто им первой пренебрёг, всё же возникает такое ощущение, что Антип ещё не готов только на равнодушные с ней отношения. К тому же… Но вдруг неожиданное, – без вникания в более глубокий подтекст, да и хотя бы потому, что не ждали, – появление в дверях незнакомца, с его вмешательством в спокойный ход мыслей пассажиров, заставило замереть все их размышления и перевести все взгляды пассажиров в сторону чуть ли не вылетевших с петель дверей.
Ну, а такое появление, с открытием дверей ногой и яростным криком: «Что, падлы, не ждали?!», – всегда выглядит неожиданно страшным, и заставляет вздрогнуть чувствительные сердца сидящих на пока что (что не есть должные основания для вошедшего, который в любой момент может оспорить эту данность кулаком в лоб) своих местах пассажиров.
И понятно, что этого яростного типа здесь никто совершенно не ждал и не желал бы увидеть, и тогда зачем об этом спрашивать. Но видимо остановившийся в проходе дверей, ураганного типа неизвестный, в этом своём громком обращении к пассажирам этого вагона, что-то другое, с глубоким подтекстом предполагал, раз эта его остановка в дверях, это не только, держась за дверь руками, возможность устоять на своих, как оказывается расшатанных вагонной качкой ногах, а не как многие подумали, его не знанием во всём меры, но и его желание быть к окружающим объективным.
– Говорят, большое видится на расстоянии. И я это большое, определённо вижу. – Громко заявил этот пугающий своим видом субъект и, к напряжению лиц пассажиров вагона, принявшись пугающе вглядываться в лица пассажиров. При этом этот тип решил не ограничиваться одним своим и так нервирующим всех здесь сидящих в вагоне взглядом, а он к нему присовокупил свою руку (возможно она ему потребовалась для привязки к объекту наблюдения, что при его раздвоении зрения, было разумным шагом). И выставив вперёд свою руку, с выдвинутым вперёд указательным пальцем на конце, принялся водить своей рукой по лицам пассажиров, приводя их на одно то самое мгновение, в обморочное состояние.
– Вот ты, мурло! – яростно заявил этот тип, уткнувшись пальцем в одно безуспешно притворяющееся спящим лицо пассажира из категории сонных тетерь. А такое слышать, да ещё когда тебе тыкают пальцем в лицо, невыносимо для любого слуха, а что уж говорить об этой сонной тетери, к которой никогда так фамильярно не обращались, да и, вообще, она привыкла к самоуважению, преумноженному льстивым обращением подчинённых: «Достопочтенный Пал Палыч». А ведь при этом нельзя сказать, что Пал Палыч не был знаком и, вообще, был не в курсе того, кто или что, это за мурло такое. Ведь его в основном такие, не обогащённые умом лица, и окружали на его государственной службе, и Пал Палычу на дню не раз приходилось использовать эту, так нравящуюся его подчинённым, фамильярность по отношению к ним.
– И с этим мурлом мне приходится работать. – В конце рабочего дня, Пал Палыч, как правило, подводил итоги и переходил на обобщения, от усталости перестав различать лица всякого мурла.
И, конечно, этот Пал Палыч, когда к нему таким образом обратились, то он в ответ делает не понимающий вид, и смотрит по сторонам в попытке отыскать то мурло, за которое его по ошибке этого типа посчитали.
Но судя по непроницательным лицам соседей, никто из них, вот так просто и возможно даже под пытками, на себя не собирается брать эту вину за мурло Пал Палыча, да и всего вероятней, и этот, до чего же нервный, даже на ногах не может крепко стоять тип, не согласится на оплаченную Пал Палычем замену. И Пал Палычу ничего не остаётся делать, как смириться со своей неподкупной гордыней и под красноречивыми взглядами соседей: «Мурло и есть мурло», – повернуться лицом к лицу к опасности в виде указательного пальца этого типа.
А ведь этимология этого слова, так часто привлекаемого к обозначению, почему-то больше лиц мужского пола, ещё недостаточно изучена и в желании разобраться, что к чему, вызывает множество яростных споров даже в кругах в своём состоянии близких к значению этого слова. Вот почему оно, как правило, и звучит в устах тех людей, чьё состояние близко к этой ипостаси – им непременно хочется выяснить правду, и для себя понять, что это такое. А иначе ошибка будет дорого стоить бармену, который вполне может перепутать одно мурло с другим, и ошибочно выставить счёт не тому мурло, которое и знать не знает, что такое счёт, если его сюда, как оказывается, то ещё мурло пригласило.
В общем, из всего этого можно сделать вывод, что этот ураганного поведения тип в дверях, не так-то прост, как видится, и он не только, как всем в вагоне думается, хочет лишь по испытывать им нервы и в особых случаях, кулаком проверить крепость невыносимого для него вида голов пассажиров, но и найти для себя ответы на мучающие его вопросы.
Ну а так как путь к истине всегда тёмен и тернист, то, наверное, нет ничего в том удивительного, что он не сразу нашёл для себя ответы на поставленные им вопросы, и для поиска ответов, ему пришлось преодолеть ни один вагон. И судя по стоящей в его глазах усталости, здесь-то он и собирался закончить свой поисковый путь.