Хроники Рыжей (Трилогия)
Шрифт:
– Ничего не понимаю! – недоуменно мотнул серебристой гривой Ланс. – А где города, реки, поля, села? Куда это нас занесло?
– В Дикие земли! – поспешил «утешить» его некромант, гнусавя и шмыгая. – М–да–а–а, не повезло нам, однако…
– Так далеко? Лилуилла меня убьет! – схватился за голову Генрих.
– Да уж, этот слабый пол… – согласно хмыкнул Марвин, – а выматывает он нас неслабо!
Огвур с Лансом понимающе переглянулись и иронично захохотали.
– Это вы про Лилуиллу с Лепрой? – все еще подхихикивая, уточнил полукровка. – Не–э–э, мужики, с бабами связываться –
– Ну разве вы сами не видите, что прекрасная повелительница Силя – еще та кобра, – ухмыльнулся орк. – Один раз укусит – и все, прощай родное село!
– А Лепра и вообще старшая по серпентарию! – поддержал друга полуэльф.
Генрих и Марвин обиженно набычились, демонстративно не желая признавать, сколь весомую долю истины содержат подколки их оппонентов, но в глубине души во многом с ними соглашаясь.
– Плюнь ты на этих болтунов, дружище! – Маг успокаивающе положил руку на плечо вспыльчивого сильфа, заметив, как непроизвольно сжались его смуглые кулаки, а крылья точеного носа гневно затрепетали. – Искусство слыть мудрым в первую очередь состоит из умения точно знать, на что в этой жизни не стоит обращать внимания…
– На баб! – хором закричали Огвур с Лансом.
– А на Ульрику? – язвительно спросил Марвин.
– Ульрика – не баба! – важно заявил орк. – Да я за нее – любому глотку перегрызу.
– И я! – тотчас подвякнул Лансанариэль.
– Ох и дураки же мы, ох и лентяи! – вдруг, словно прозрев и вспомнив что–то важное, покаянно выдал де Грей. – Она ведь сейчас неизвестно где находится и, наверно, попала в новую, еще более опасную историю, а мы, вместо того чтобы ее спасать, чем занимаемся…
– Чем? – не понял Ланс.
– Пьем, ссоримся, на шаре летаем! – уничтожительно закончил барон. – Лентяи мы, ничего хорошего не делаем…
– Позволь мне с тобой не согласиться, – вежливо вмешался некромант. – Человек, который ничего не делает, – и вправду лентяй. Но тот, кто ничего не делает с умным видом, – банальный дурак…
– Ты на кого это намекаешь, погонщик трупов? – с угрозой в голосе спросил орк, хватая мага за грудки. – На нас, что ли?
– А типа вы – умные? – ненатурально удивился некромант. – Да–а–а?
– Конечно! – важно провозгласил полукровка. – Разве не видно?
– Хм, – критично усмехнулся Марвин. – А вот если бы тебе дали два мешка – первый с умом, а второй с золотом – и разрешили выбрать лишь один, то какой бы ты себе взял?
– С умом! – важно заявил полукровка, считая, что выбрал правильно.
– Ну кому чего не хватает! – издевательски скривил губы некромант.
– Ах ты, обманщик! – Ланс с визгом вцепился ему в волосы.
Генрих попытался остановить полуэльфа, но корзину снова тряхнуло, и, вместо того чтобы удержать красавца за плечо, барон непреднамеренно и весьма ощутимо заехал тому кулаком в нос. Лансанариэль заскулил от боли. Огвур взревел матерым медведем и набросился на де Грея. Некромант бестолково махал руками, пытаясь разнять драчунов и недоумевая – куда подевалась их былая дружба, еще полчаса назад столь крепко связывавшая всю четверку? Впрочем, помнится, ему доводилось читать в какой–то умной книге, что любая экстремальная ситуация всегда провоцирует развитие дрязг и конфликтов. А еще хуже людям становится тогда, когда они вынуждены бездеятельно мириться с той ситуацией, в которую попали не специально, безучастно созерцая лихие завихрения судьбы, охватывающие их самих и тех, кто им дорог. Бессилие злит. Бессилие, помноженное на алкогольный синдром, приводит в бешенство. Не потому ли пьяный, разочаровавшийся в себе и своей жизни человек страшнее и кровожаднее любого хищника? Все мы склонны искать причину собственных промахов и несчастий в ком–то другом, трепетно оберегая собственное самолюбие. А алкоголь, как ничто иное, пробуждает спящие в нас недостатки и комплексы, сдергивая шоры наносной цивилизованности с исконных природных инстинктов: себялюбия, эгоизма, стремления к доминированию. Человек остается человеком лишь до тех пор, пока способен контролировать свои желания и держать в узде низменные потребности.
Умный Марвин помнил и кое о чем другом. Закон просьбы – страшная штука, сильнее всего бьющая по самому просителю. Если ничего у жизни не просишь, то ничего и не получаешь. А если ты просишь у будущего непонятно что, то, следовательно, и получаешь нечто расплывчатое да неопределенное. Ведь любая просьба всегда притягивает соответствующую реальность. Огвур и Ланс хотели помочь Ульрике, но не знали точно, что для этого следует предпринять. А Генрих гонялся за принцессой, как за луной, непонятной и недостижимой. Проказница–судьба подшутила над ними всеми, скорее всего не просто так забросив их в Дикие земли, но – не дав ни единой вразумительной подсказки. И все–таки…
– Остановитесь, безумцы! – Рассерженный голос громыхнул из небесной тишины настолько неожиданно, что путники мгновенно прекратили драку и рухнули на дно корзины, стремясь укрыться от новой опасности. – Нашли, называется, самое подходящее время для свар!
– Саймон! – радостно завопил некромант, своим магическим оком дракона узрев полупрозрачную фигуру архимага, свободно парящую над шаром. – Ты ли это?
– Не–а, не я, – сухо откликнулся магистр. – А всего лишь мой образ, навеянный чарами.
– Спаситель ты наш, – просиял Ланс, – прошу тебя, верни нас поскорее домой.
– И не подумаю, дружочек, – преувеличенно ласково улыбнулся Саймон. – Вы считаете, я просто так заклятия сплетал, затаскивал вас в эту гоблинову летучую корзину и направлял ветер в нужную мне сторону?
– Э? – обалдел орк. – Почему?
– Зачем? – насупился полуэльф.
– Вы нужны мне здесь, – доверительно сообщил архимаг. – Хочу предложить вам одно необременительное дельце.
– Ой, нет, чур, без меня! – возмущенно замахал руками полукровка. – Знаю я, чем это все закончится: меня опять начнут заставлять на ком–нибудь жениться!
– Ну если не хочешь жениться, то могу выдать тебя замуж. – Саймон с довольным видом пригладил свою ухоженную бородку. – Хотя ваша задача состоит не в этом. Нужно помочь Ульрике…
– Принцессе? – встрепенулся некромант. – Где она?
– Что с ней? – взволнованно спросил Генрих.