Хроники сексуальных неврозов
Шрифт:
Вскоре выходит, освежившись. За ширмочкой ложится на кушетку и стихает. Слышен негромкий голос Риты из туалета.
– Так надо, Лев Алекфандвович? Это такое лечение? Я настолько больна?
Рита, не дождавшись ответа, выходит из туалета. Она вся мокрая. Она брезгливо поеживается, принюхивается к себе и щурится на свету.
Странно, мужская моча пахнет не так противно, как принято думать в женских кругах.
За ширмой она тормошит Поликарпова на медицинской кушетке.
– Вы
Она барабанит в грудь:
– Вы – в стельку! Вы сделали меня моквой!
Поликарпов произносит, не открывая глаз:
– Шутка.
– Футка? Ефли это футка, то она заметно ниве пояфа! Ниве!
– Почему?
– Вы так лечите людей? Так?
– Кто Вам фкавал, что их лечу? Ваша футка неудачна.
– Какая футка?
– Что я пьян. Запомните: психиатр никогда не бывает пьяным.
Он резко выбрасывает тело вверх и садится на кушетке.
– Он бывает в забытьи.
Трясет головой:
– Бр-рр… Какой у Вас вопрос, Маргарита Ивановна? И предупреждаю: насчет ежика мы уже прояснили.
– Я вдала мыфку. Но она не прифла и не куфала меня, понимаете? Не куфала!
Поликарпов идет к компьютеру, запускает ЖЖ.
Аська квакает тут как тут:
– Слушай, ты такое говно оказывается!
– Вы мне сделали мокво с помощью Вашего напористого шланга в штанах.
– Я? Вам? Мокро? Ну и шуточки у вас, Маргарита Ивановна!
Он подхватывает Риту и кружит в темпе вальса:
– Вы помните вальсацию? Звук прелестный вальса помните?
Рита счастливо кружит:
– Да! Да! Да!
Поликарпов бормочет в сторону:
– Однако от нее несколько смердит…
– С кем Вы там фуфукаетесь, смефной муффинка?
Поликарпов кружа, шаг за шагом приближает Риту к дверям.
– Вабудьте. Футка.
Он выпихивает Риту в дверь.
– Давайте продолжим завтра? Я сегодня немного несвеж.
Квак:
– Ну ты и пидар!!! Пидар вонючий!!! Я тебя в игнор! Навсегда!
Поликарпов захлопывает дверь перед носом Риты.
Рита ошарашена счастьем взаимопонимания:
– Завтва? Неувели? Я не офлыфалась?
Она удаляется, не веря своим ушам:
– Нет, я не офлыфалась! Я совсем не офлывалась, смешной муффинка!
– Но ктое-что еще можно поправить… – игриво ворочается в кармане пиджака голос супруги.
41. Новые сведения о широких задницах
Сегодня такой чудный вечер в парке Клиники Неврозов! Так мягко он стелет свой ковер по дорожкам, где гуляют неспешно Шеин и Тополь.
А почему вечер нынче такой волшебный? Все просто: впервые за все эти месяцы Шеина, кажется, потянуло на серьезный разговор с женщиной. И эта женщина – Тополь!
– Я ведь тоже иногда без мотивации… Такая старушечка, которой хочется свернуться клубочком и спать, спать, спать… Как старой кошке в теплом доме. Тикают часы, тикают и тикают… Все, что было в прошлом – забыто, все что впереди – неизвестно. Скорее всего, ничего…
– Нет, что-то же есть… – рассуждает Шеин. – Должно же быть… Надо придумать. Не говорите больше про это, не пугайте хороших людей. Это очень серьезно.
Они неспешно топчутся у беседки.
Недалеко пробегают Максим с психологом. Вскоре парк оглашает привычный рык молодого человека:
– Втихаря делала это! Мелик-Пашаеву! Обезьяне этой, а не мне, бойфренду!
Тополь спохватилась:
– Я недавно сделала одну мерзость… Мне кажется из-за Вас…
– Какую мерзость?
– Я… Я сделала ЭТО с одним слепым мужчиной… Если больше не с кем…
– Что ЭТО?
После паузы:
– А, ну да… Понял. Только почему это мерзость? Насколько я понимаю…
Тополь с апломбом его перебивает:
– А насколько понимаю я – это мерзость! Пусть я старомодная, но это мерзость.
– Ну почему? Почему все в этом мире мерзость – даже это? Даже это последнее прибежище…
– Для меня это не было прибежищем…
– Забавно. Это было необыкновенно?
– Разве женщина когда-нибудь признается в этом. Они все такие врушки.
– Да, я заметил.
– Он сказал, что у меня тяжелая и широкая задница… Он сказал, что о такой тяжелой заднице мечтал всю жизнь.
– Мечты сбываются. И все?
– Зато не сказал, что у меня карие глаза…
– Но глаза у Вас зеленые – и кошачьи.
– Ну, какая ему разница? Я хочу, чтобы они были и карие.
– Карие зеленые кошачьи глаза… Ну, это к господину Зайцеву. Он как психиатр разберется.
– Но вы никогда ничего такого ведь не собираетесь сказать мне.
– Женщины все одинаковые. Почему мне всю жизнь жена говорила, что я всю жизнь ей чего-то не говорил… О чем-то у нее не спрашивал… Ну, почему?
– Они, действительно, все одинаковые. Ну и что? А если бы они были разные?
– Кстати, у Вас совсем не тяжелая задница. И совсем не низкая.
– Вы это заметили? Значит, Вы не боитесь меня. Вы не боитесь агрессивных женщин?
42. Как стонет любимая женщина
Есть теперь на свете один мужчина, который, который в отличие от апатичного гинеколога, точно не боится – ни саму Юлию Петровну Тополь, ни ее задницы (низкой или не очень). Как вы догадываетесь, это Николай Николаевич. Впрочем, на днях появился и второй мужчина. Это друг Николая Николаевича – упитанный слепец Степан.