Хроники странного королевства. Вторжение. (Дилогия)
Шрифт:
Харган бросил последний взгляд на мистралийский донос и выбрался из-за стола, безмолвно восхищаясь наглой непосредственностью, с которой советник напросился на ужин.
Глава 8
Правильный подход и воспитание необходимы любой собаке.
Искомых молодых людей Кантор узнал с первого взгляда. Трое неопрятных и не совсем трезвых юнцов с выражением вселенской скуки на физиономиях играли на скамейке в карты, вяло переругиваясь и время от времени посматривая по сторонам. Они и в самом деле настолько
Парни тоже обратили на него внимание — приближаясь к двери подъезда, Кантор спиной чувствовал их заинтересованные и настороженные взгляды. Либо он вопреки всем стараниям выглядел экзотично и чуждо даже для таких бестолочей, либо они давно изучили всех обитателей подъезда и теперь обнаружили новое лицо.
Кантор не спеша, вразвалочку поднялся по лестнице, прислушиваясь — не откроется ли внизу дверь, не раздадутся ли шаги за спиной? Но нет — интерес могучих властелинов скамейки ограничился лишь созерцанием и, возможно, парой ленивых замечаний. Может, это вовсе и не они? Впрочем, не так сложно проверить. Только для проверки лучше дождаться сумерек. Люди плохо видят в сумерках. В темноте не видят вообще, но, к сожалению, в этом отношении Кантору и самому далеко до эльфа. К тому же, если будет слишком темно, птички могут просто не рассмотреть приманку.
Обстоятельно, никуда не торопясь и не ленясь по каждому пункту сверяться со списком нужных вещей, Кантор собрал чемодан и большую сумку. Прокрутил в памяти дорогу до остановки, отмечая подходящие места для беседы с юными приключенцами. Пожалуй, лучше всего подойдет проход между общественным гаражом и глухой стеной, ограждающей мастерскую по ремонту повозок. Тот самый, о котором Настя весьма обнадеживающе высказалась: «Только ни в коем случае напрямик не иди, а обойди гаражи со стороны двора». Со своей стороны она рассуждала правильно, но то, что правильно для беззащитной девицы, не всегда столь же уместно для воина. Разница в том, кто на кого охотится.
Дождавшись того зыбкого невнятного часа, когда солнце уже спряталось за крышами, но еще не ушло за горизонт и предвечерняя тень опустилась на неуютные дворы меж каменных коробок, а фонари еще дожидаются полноценной темноты, чтобы осветить город яркими пышными огнями, Кантор оделся и перевесил футляр с чакрой на пояс, чтобы его было видно из-под куртки. Затем подхватил свою поклажу, запер дверь и двинулся навстречу подвигам спокойным шагом человека, уверенного, что с ним никогда и ничего плохого случиться не может.
Он нарочно прошел мимо заветной скамейки на таком смешном расстоянии, что едва не пришлось переступать через вытянутые ноги одного из сидящих. Для надежности — вдруг эти балбесы плохо видят или невнимательно смотрят.
Наживка сработала — это Кантор обнаружил прежде, чем миновал свою «дичь» и она скрылась из поля зрения. Заметили, голубчики, заметили и даже узнали. Самый младший и бестолковый весь вздернулся, словно хотел вскочить, выпучил глаза и едва сдержался, чтобы вслух не крикнуть о своей нечеловеческой бдительности.
Удалившись еще на несколько шагов. Кантор услышал за спиной суетливый шорох собираемых карт.
Затем — отдаленные шаги.
Заворачивая за угол, он незаметно оглянулся. Стражи скамейки следовали за ним и даже не особенно скрывались при этом. Скорее всего, следить незаметно они просто не умели.
Кантор ухмыльнулся и чуть ускорил шаг. Внутренние голоса в кои-то веки полностью одобряли его затею. Второй ностальгически вспоминал бесславную смерть командора Нуньеса, который так и не успел осознать простую истину: если гоняться по ночной улице за подозрительными личностями, никакие выдающиеся успехи в фехтовании не спасут от метательного ножа в темной подворотне. Первый соглашался, что придумано красиво, но вот убивать никого не надо, не та ситуация, не кажется ли господам?
Так же спокойно и неторопливо Кантор свернул на узкую тропинку, затиснутую в глухом сумраке между двух стен, и прибавил шагу, чтобы к моменту, когда преследователи будут у входа, оказаться посередине. Шаги позади тоже ускорились — господам было жизненно важно настигнуть жертву прежде, чем она выберется из укромного местечка, столь подходящего для разговора по душам.
Кантор поставил на землю свою поклажу и развернулся лицом к грядущим собеседникам.
Прежде чем бегущие успели сообразить, что все происходит как-то неправильно, самый крупный и старший из троих с разгону встретился лбом с метко пущенным диском от гантели и мешком повалился наземь, словно споткнулся на бегу. Второй взвыл, не добежав до цели, и остановился, истошно вопя от боли и пытаясь в полумраке отыскать на земле свое ухо, которое, к слову, уместнее было бы искать почти на своем месте, только немножко пониже, где оно благополучно висело на лоскуте кожи. Третий, тот самый младшенький, притормозил и с невнятным возгласом перешел в решительное отступление. Его приятель, отчаявшись отыскать свое ухо, ринулся за ним. Желание общаться с такой неправильной и наглой жертвой, которая молча швыряется в темноте тяжелыми и острыми предметами, у них отчего-то пропало. Зато у Кантора оно взыграло с новой силой, поэтому он, поймав чакру левой рукой, правой метнул второй диск, целясь на этот раз под колени. Младшенький исправно рухнул и в несколько прыжков был настигнут. Его приятель замедлил было бег и даже оглянулся, рассматривая возможность помочь, но, обнаружив непосредственную угрозу второму уху, молниеносно передумал.
— Ну? — Зверски оскалившись для пущего эффекта, Кантор поднял изловленного шмякуна на ноги и тут же, для углубления взаимопонимания, приложил мордой об ограду. — И чего вы от меня хотели?
— Мы же только поговорить! — простонал тот с такой обидой, словно общение в темных проулках с троицей недоделанных хулиганов было священной обязанностью каждого доброго горожанина.
— Вот и поговорим, — пообещал Кантор и повторил воспитательную процедуру, только не с лицом, а с рукой, так как пленник попытался вырваться и даже добыл из кармана складной нож, которым, впрочем, не успел воспользоваться. — Вас вот это интересовало?
Парень опасливо покосился на окровавленную чакру, угрожающе зависшую у самых глаз, и неуверенно произнес:
— Это наше…
— Ваше? — зло прошипел Кантор и принялся методично долбить болвана лбом о стену, приговаривая: — Я вам, ворюгам распротаким, покажу, мать вашу, «наше»! Я вас, разэтаких, научу, перетак, чужие вещи тырить! Если вы, так вашу и растак, мне завтра же не вернете все остальное, я вам отрежу все оставшиеся уши и сверх того сами-знаете-что!
— Какое «остальное»? — в панике прохрипел несчастный охотник за чужими артефактами в промежутке между двумя свиданиями лба со стенкой.
— Кольчугу, — нагло принялся перечислять Кантор, продолжая свое достойное занятие, — деньги, сапоги, пистолет дорогой антикварный, куртку кожаную натуральную, камушек бесценный в футляре в виде куба… — Он чуть было не добавил в список заодно и лошадь, но вовремя вспомнил, где находится. — И перстень золотой, фамильный, с рубином. И не вздумайте удрать — под землей найду! А дебилу этому, Брылю, передайте: я очень жалею, что отпустил его живым и целым, поверив на слово. И в ближайшее время собираюсь эту свою ошибку исправить.