Хроники Тальзеура-3
Шрифт:
Папа огляделся в гостиной, нашел взглядом пару пледов и, подняв их, сказал маме:
— Марго, я с сыном на крыле посижу. Будь добра, сделай нам две чашки какао с маршмеллоу.
Мама в ответ тихо проворчала.
— Два года, как в разводе, а он все командует и командует. Вот появится другой мужик в доме, и перестанешь ты сюда ходить.
Ее расслышали все. И я, и довольно улыбающийся отец, и Окур, разглаживающий усы.
— Помогу дамам накрыть на стол, — прогудел поручик резко напрягшемуся отцу. — Всё-таки, Новогоднюю ночь я проведу вместе с вашим семейством. А мужчине должно помогать слабым женщинам.
Мне
— Пойдем на крыльцо, Роберт. Что-то мне свежим воздухом подышать захотелось.
Сев на ступеньки крыльца дома, мы укутались в пледы и я рассказывал отцу обо всём на свете. Только начав говорить, я понял, как сильно мне не хватало таких душевных разговоров. Папа не осуждал, не оценивал, лишь качал головой или смеялся в особенно колкие моменты.
Я рассказал ему об уходе Марины, о том, как пошел в Академию Магии, чтобы не попасть под призыв в армию Российской Империи. Как оказалось, отец знал об Индексе.
— Роб, я же шпион, как-никак, — отец усмехнулся. — Нам о таких вещах, как Индекс, знать положено, буквально на каждом задании. Я слышал от коллег из разведки, что можно получить технику Дворца Духа через Академию Магии. До тебя многие пытались, но только теряли очки соцкапитала. Но чтобы сразу семь слоев… о таком слышу впервые.
При упоминании княжича и поездки в Ордо, папа расхохотался.
— Мда-а-а-а, сын. Тебе, я смотрю, никакие государственные секреты доверять нельзя. Ты о них всем встречным рассказывать начнешь, — и он так ржал несколько минут. Отсмеявшись добавил. — Я слышал про энергетические реакторы нового типа. Проект курирует дом Романовых. Потом новость о них затихла из-за волны арестов грязнокровок. В бюро говорят, нашелся какой-то документ со списком слуг Древних, прячущихся в Империи.
— Ну-у-у пап, тут такое дело…
Во время рассказа о Черной Тревоге, я впервые в жизни увидел фэйспалм в исполнении моего отца.
— Роберт…. а я то, старый дурак, думаю, чего вас опять на новый адрес переселили? — папа всё сокрушался. — И ведь мог догадаться. По датам же всё совпадает. Но я удивлен, сын! Словами не передать насколько. Твоя команда нашла аж четыре ключа и три подсказки. Это вдвое больше, чем во время предыдущей Черной Тревоги, случившейся семь лет назад в Российской Империи.
Снег всё шел, а я рассказывал отцу о том, как появился в ангаре, не дал Урсуле с собой покончить и очнулся уже в больнице. Как сунулся в Челябинск, нашел старую ведьму и увидел Марину в объятьях другого мужчины. Как Костас орал на меня посреди заваленной трупами квартиры.
— Твой друг прав, сын, — отец добродушно улыбнулся. — Всем взрослым мужикам хотя бы раз в жизни разбивали сердце. Одних это ломает, а другие встают с колен и бьют судьбе сапогом по зубам. Жизнь продолжается. Этот твой Костас хотел сказать следующее. Никакая женщина, сама по себе, не сделает тебя счастливым. Роберт, тебе не без Марины плохо. А с самим собой.
Папа взял снег со ступеньки крыльца и скатал из него снежок.
— Баба мужику не должна его внутреннюю пустоту заполнять, — отец указал себе на грудь. — Ты думаешь почему мы с твоей матерью разошлись? Мы сошлись, была страсть, твое зачатие и всё это встало на семейные рельсы. Я видел перед собой умную, красивую, рассудительную
— Пап, но я любил Марину! — воспротивился я.
— Нет, сын, — отец усмехнулся. — Ты к ней просто привязался. Тебе сейчас плохо, не от того что ее рядом нет. А от того, что ты снова один и не знаешь куда себя деть.
Видя, что я не понимаю, отец снова указал на сердце.
— У тебя разум болит, а не сердце. Так понятнее? Нет и не было у тебя любви к Маринке, — тут папа, о чем-то вспомнив, внимательно посмотрел мне в глаза. — Как я мог забыть? Точно! Потерянные воспоминания. К тому же, у тебя же больше половины чувств и эмоций были заблокированы травмой души. Роберт, сын мой, да ты же просто не помнишь, какого это любить кого-то сердцем, а не разумом! А ведь ты уже любил однажды.
Тут мне стало страшно. Не знаю от чего. Просто страшно. Будто я сейчас услышу что-то такое, что разобьет мне сердце окончательно. Боль, от которой нельзя защититься.
— Дело было года четыре назад на Земле. Я тогда через скрытые камеры следил за тем, что у вас дома происходит. Ты тогда начистил морду какому-то дворовому пацану. Ваське, кажется? А потом вместо его отца к тебе пришла его старшая сеструха. Глава местной девчачьей банды. Ох и ругалась тогда твоя мать! Она тогда с работы пришла и дверь в подъезд открывала. Вы с той девушкой в квартире тако-о-о-о-е отчебучили! Смятые простыни, разбитая ваза и сорванная картина со скрытой камерой, и как итог, выбегающая из квартиры голая девица. Прямо на твою мать! — отец засмеялся. — Ее звали…
Глава 13. Место, которое нельзя называть
Я продолжал сидеть на крыльце дома, закутавшись в плед. Остывший какао разогрел магией огня, впервые применив фокус сквозь кружку. Где-то за спиной, в гостиной дома, начинался предновогодний ужин. Оказывается, дом Романовых эвакуировал не только мою семью, но и семьи всех проверенных членов команды Ардент-38. Так что Новогоднее застолье у нас пройдет в шумном кругу из новых знакомых.
Отец ушел уже четверть часа назад, сославшись на то, что Новый Год встретит со своей новой семьей. Его там жена и дети ждут. Так что я один остался сидел на крыльце.
Рассказ отца о моей жизни еще на Земле пробудил подавленные воспоминания. Я и впрямь вспомнил, как любил сердцем, а не разумом. С той девушкой мы оба были эмоционально независимы — не боялись ругаться, говорить о своих желаниях, и даже расстаться — и потому искренне наслаждались компанией друг друга. Мы не притворялись и не прятали своих чувств. Потом ее отец пробудился и она со всей семьей перебралась в Тальзеур. Я весь следующий год на свиданиях всех новых девушек сравнивал с ней. Не мог забыть. Смотрел в глаза пустышкам и понимал, что это не то. А потом меня похитил культ Корзы и пустота в душе исчезла.