Хроники Тиа-ра: битва за Огненный остров
Шрифт:
Птица мягко коснулась лапами поверхности, присела на их пружинных опорах и замерла.
– Отлично, – сказал Мику-ра, спрыгнул с седла на землю и уже через несколько секунд исчез в проходе, уводящем с площадки куда-то вниз, в густую тень двух старых деревьев.
Все, что мне оставалось теперь – ждать. А ждать здесь, на Зеленом острове, было скучно. Скучнее, чем где-либо.
Площадку для гостевых птиц с трех сторон окружали грубые приземистые уммы из глиняных блоков. Их стены были низкими настолько, что, казалось, при желании можно заглянуть в помещение. Стоит только очень захотеть
Единственное, что радовало глаз, – аккуратный сад с деревцами, такими же низкими, как и ближайшие уммы. В тенях их сплющенных крон все еще можно было рассмотреть крупные оранжевые плоды – наверное, последние в этом солнечном цикле. Побороть желание подойти и сорвать один из них трудно. Мешали, пожалуй, только пристальные взгляды нескольких женщин – грубоватых и приземистых, как и все вокруг.
На этом острове – много еды. Действительно много. На просторных террасах колосились зерновые, в садах собирали фрукты, на небольших площадках, обложенных по краям необтесанными камнями, теснились корнеплоды. Говорят, раньше пищи было еще больше, но ветра делают свое: с каждым солнечным циклом плодородная почва истончается, обнажая бесполезные камни и глинистые отмели. Впрочем, даже сейчас продовольствия хватает, чтобы вывозить его механическими птицами на половину островов Архипелага. Это могло бы сделать Зеленый остров успешным и зажиточным, если бы они не торговали так бестолково.
Бесценные для других сообществ Архипелага фрукты, тюки с зерном и корнеплоды они выменивали на яркие, но бесполезные механические игрушки для ограниченной группы высших служителей. Да и то – крайне невыгодно для себя. Большинство же жителей Зеленого острова живет скромно, ютится в небольших грубых уммах между широкими участками плодородной земли.
Смотреть здесь не на что, а соблазнительные оранжевые плоды под неусыпным взором несоблазнительных женщин делали ожидание еще более томительным.
У Мику-ра есть черта, которая считается для законников крайне нежелательной. Самые сильные его эмоции – на поверхности. Радость, злоба, гнев, одержимость идеей – страсти, которые легко преодолевают барьеры рассудка и находят отражение если не в его словах, то в выражении лица, взгляде, движениях.
Так и сейчас: стоило ему появиться в проеме между уммами, как я отчетливо понял – все плохо. Молча двигая скулами и бросая недобрые взгляды на ни в чем не провинившихся прохожих, Мику-ра взобрался в седло и всем своим видом показал, что готов лететь. А я и не возражал. Убраться из этого неприветливого места мне хотелось и самому.
Оставалось только подождать, пока двое служителей прикрепят на крюки под металлическим туловищем несколько тюков с зерном – первую небольшую часть обмена. Еще один из местных до сих пор устанавливал под Ши-те прыжковый механизм. Он возился с рычагами долго, невероятно долго и неумело.
Только уже в полете я решился расспросить Мику-ра о том, что же он услышал.
– В конце будущей луны здесь будет День голосования. Главным законником, вероятно, станет человек-из-храма. Некий Шале-ра из мистиков-унифициантов, – мрачно и нехотя рассказал он.
– Мне казалось, мистики никогда не были здесь в большинстве… Как и у нас, – удивился я.
– Да уж, мистиков не стало больше. Искренних мистиков – уж точно. Больше стало страха.
– Страха перед чем?
– Перед кем, – поправил Мику-ра. – Перед храмовниками, кем же еще. Хотя страх – не то слово. Большинству местных все равно, за кого голосовать, им просто хочется быть с тем, кто сильнее.
– Думаешь, страх на самом деле заставляет голосовать по-другому?
– Я называю это насильственное народовластие. Оно может быть хуже, чем отсутствие народовластия вообще. Ведь один человек может взять на себя ответственность, если ситуация того требует. А вот безликое множество людей – нет. Все, что ему нужно, – избегать риска, каким бы путем для этого ни пришлось пойти.
– Но… В чем насилие, я не понимаю. Никакого насилия не было. Или я ошибаюсь?
– Пока не было. И, вероятно, не будет: люди Зеленого острова голосуют за человека-из-храма или на следующий день после голосования сюда прилетят храмовые птицы. Не знаю, что конкретно имеется в виду, но, думаю, ничего хорошего – уж точно. И им совсем не хочется проверять, что именно на уме у наездников-резидентов Храма.
– А что у них может быть на уме? – снова наивно удивился я.
– Ты бы хотел узнать это, если бы над тобой кружила механическая птица? Или проголосовал бы так, чтобы она убралась?
– Не знаю…
– А я знаю, – зло бросил Мику-ра.
Как обычно в таких случаях я хотел ответить еще более резко, но промолчал.
– Разве это не противоречит Закону? – сказал я спустя какое-то время.
– Нет. Ты сам наездник и как никто знаешь о том, что по Закону наездники руководствуются только своей волей и ничем иным. Даже наездники храмовых птиц. Формально они не подчиняются Храму и делают то, что захотят. В любой момент Храм объявит, что не имеет на них никакого влияния, а то, что делают наездники – нехорошо, хоть и правильно по сути.
– Все так, как ты говорил… – то ли отметил, то ли спросил я.
– Да. Все так. Равновесия больше нет и не будет, как не будет Конструкта. Теперь самая влиятельная сила – это Храм. Сила, которая уже очень-очень долго не может найти себе применение и изнывает от желания наказать технократов. Наверное, они по-своему чтут Закон, но даже Закон позволяет диктовать свою волю другим островам, если трактовать его положения свободно.
– Другим островам? Думаешь, там похожая ситуация?
– Я пока не знаю точно, но почти наверняка. Возможно, на некоторых из них главными законниками уже стали люди-из-храма.
– И чем… это грозит нам? Нашему острову, – после некоторой паузы я выудил из вихря вопросов в своей голове тот, который сейчас казался самым важным.
– Если ты о Зеленом острове, то нет никакой уверенности, что они будут продолжать обмен с нами. А это значит, что могут возникнуть проблемы с пищей. В последние солнечные циклы мы слишком сильно увлеклись механикой и полностью доверяли поставкам зерна с Зеленого острова. Никто и подумать не мог, что уклад может когда-либо измениться. Но еще важнее то, каким станет уже в ближайшие луны весь Архипелаг.