Хроники вечной жизни. Проклятый дар
Шрифт:
– Пошли завтра драться на мечах, двое на двое.
– Давайте построим хижину отшельника.
– Если обломать вон те ветки, можно будет сделать из них луки и посоревноваться.
Рене с радостью соглашался на все и лишь в одной забаве категорически отказывался участвовать – в походах на кладбище. Как ни странно, оно было любимым местом прогулок горожан и игр детей, однако Рене, у которого кладбище вызывало мысли о смерти, упорно не желал ходить туда с друзьями. Поначалу мальчишки пытались его уговорить и даже взять на «слабо», но со временем махнули рукой и на кладбище ходили без него.
Как-то вечером четверо друзей слонялись неподалеку от мельницы папаши Робишона.
– Предлагаю завтра пойти за ворота, – прошептал Пьер.
– Ого!
– А это идея!
– Давайте!
– Прекрасно, встречаемся на рассвете у ворот Сен-Оноре.
Всем четверым строго-настрого запрещено было выходить за крепостные стены, но это их не остановило. Ночью Рене с замиранием сердца думал о завтрашней вылазке. Он пойдет туда один, без папы! Как волнующе и страшно! Впрочем, нет, он возьмет с собой Марселя, и пес защитит его от любой опасности.
Наутро приятели встретились у городских ворот. В руках у Пьера был маленький топорик, через плечо висел моток веревки.
– А это зачем? – удивились друзья.
– Увидите.
Ворота Сен-Оноре располагались на западной окраине города, у самой Сены. Проскользнув мимо стражников, которые, впрочем, не обратили на них никакого внимания, ребята перешли через мост надо рвом, окружавшим город, и зашагали по дороге, вьющейся вдоль реки. Счастью их не было предела: впервые они вышли за ворота одни, без взрослых. Вокруг теснились огороды и сады горожан. Мальчишки радостно поглядывали на встречных крестьян, направлявшихся в город пешком и на телегах, и, чувствуя себя совсем взрослыми, гордо задирали головы. Впереди них с радостным лаем бежал Марсель.
Постепенно возбуждение улеглось, и они стали размышлять, чем бы заняться. Пьер уверенно шагал по дороге.
– Куда мы идем? – поинтересовался Рене.
– Вон в тот перелесок у Сены, – ответил Пьер.
Он немного помедлил и выпалил:
– Будем делать плот!
Мальчишки восхищенно переглянулись и припустили к лесу.
Изготовление плота оказалось интереснейшим, необыкновенным занятием. Пьер своим маленьким топориком рубил ветви и тонкие деревца, остальные связывали их веревками. Глаза восторженно горели, работа спорилась. Марсель нетерпеливо прыгал рядом, отчаянно мешая всем четверым.
Соорудить некое подобие плота им удалось только к пяти часам пополудни. Уставшие, они повалились на траву, с гордостью разглядывая результат своих трудов.
– Что будем теперь делать? – спросил Жак Робишон. – Скоро солнце сядет, пора возвращаться. Да и есть ужасно хочется.
– Успеем прокатиться до заката, – возразил Мишель. – А потом спрячем его, а завтра снова вернемся сюда.
Пьер и Рене кивнули.
Настругав из самых длинных веток нечто вроде шестов, они двинулись к реке. Жак и Пьер, зайдя в воду, тащили плот на себя, Мишель и Рене помогали, подталкивая его сзади. Он оказался неожиданно тяжелым.
Наконец им удалось спустить плот на воду. Ребята вскарабкались на него и отталкивались шестами, пока тот не покачнулся и не поплыл.
– Урааааа!!!
Теперь шесты до берега не доставали, и мальчишки управляли плотом, отталкиваясь от дна. Подхваченный течением, он поплыл прочь от города легко и быстро, немного смещаясь к центру реки. Марсель, который, видимо, помнил, как тонул в Сене, воды отчаянно боялся, поэтому с заливистым лаем бежал за ними вдоль берега.
– Мы мореходы!
– Норманны!
– Ага, и скоро откроем новые земли!
Их восторгу не было предела.
Плот набрал скорость, позади осталось уже несколько лье. Пора было возвращаться. Друзья начали выбирать местечко, куда лучше причалить, как вдруг увидели, что впереди река резко поворачивает влево.
– Мы врежемся в берег, поворачивайте!
Рене приналег на шест и чуть не свалился в воду, лишившись опоры: шест не доставал до дна.
– Слишком глубоко! – в панике закричал он.
Остальные шарили шестами, пытаясь нащупать дно, – бесполезно. Их вынесло на самую середину реки. С каждой секундой ситуация становилась все опаснее.
Мальчишки испуганно прижались друг к другу, интуитивно стараясь опуститься пониже. Рене в ужасе втянул голову в плечи. Ему захотелось, чтобы все это оказалось сном, проснуться в теплой, безопасной постели и увидеть ласковый взгляд отца! Но нет, все это наяву, и, похоже, пришел последний час его короткой жизни. Вот и злосчастный поворот. Рене испуганно закрыл глаза. Плот занесло вправо, он накренился и со всего размаха врезался в песчаную отмель. Послышался треск ломающихся жердей и рвущихся веревок, затем крики упавших в реку мальчишек. Часть бревен оторвалась, оставшийся кусок плота оттолкнулся от берега и, крутясь, устремился дальше по течению. На нем сидел обезумевший от ужаса Рене.
– Прыгай, Рене, прыгай!
– Ну давай же!
Рене собрал все свое мужество, завопил и бухнулся в Сену. И сразу же стал тонуть. Плавать он почти не умел и, вынырнув, в ужасе барахтался в воде, но вдруг почувствовал, как кто-то тянет его к берегу. Он открыл глаза – это Марсель бросился в реку, чтобы спасти друга, и теперь, вцепившись зубами в рубаху Рене, отчаянно тянул его к отмели. Марсель изо всех сил работал лапами, таща за собой мальчишку. Пес был невелик, одежда и боты Рене намокли и отяжелели, Марселю приходилось нелегко, но он упорно греб к берегу. Каждое следующее движение давалось ему все труднее и труднее, он хрипел и задыхался. И вот наступил момент, когда лапы перестали слушаться, вода залила пасть, из последних сил пес носом подтолкнул Рене к берегу…
Пьер, Жак и Мишель, стоя по горло в воде, намертво вцепились в его одежду и после некоторых усилий все-таки вытащили на песок. Когда обессилевшие мальчишки отползли от реки и повалились на траву, никто из них не заметил, что Марселя с ними нет.
Исчезновение пса обнаружилось лишь полчаса спустя. Переполошившись, друзья рванули к реке. Они кричали, шарили палками по дну, Рене в отчаянии бегал по берегу и звал Марселя, а Пьер и Мишель даже пытались нырять, но все их усилия были тщетны. Вскоре мокрые и продрогшие ребятишки были вынуждены прекратить поиски и уныло побрели в обратный путь. Оказалось, течение унесло их далеко от города. За их спиной медленно садилось солнце, далеко впереди вырисовывался зубчатый силуэт городской стены.