Хроники везения и невезения
Шрифт:
Роберт снял с головы передатчик, вылез из мыслелета и замешкался на нижней ступеньке, прикидывая, как бы потихоньку проскользнуть внутрь и сделать вид, что он здесь давным-давно, с самого начала…
Из дверей вышел андроид в красно-золотой одежде, с пустым подносом в руке, и начал спускаться по лестнице наискосок, направляясь прямиком к мальчику.
Роберт замер.
Слуга сильно и резко подбросил поднос, ловко поймал его за ребро и занес за плечом, глядя на Роберта знакомым тупым, неотрывным взглядом.
Роберт кинулся к мыслелету,
– Летим!!! – вслух выкрикнул он.
Шар послушно рванулся прочь, но потом беспорядочно заметался, как растерянные мысли его пилота.
«Папа сейчас в доме, вместе с гостями…»
«Я не могу влететь в дверь! Вдруг андроид проломит своим подносом оболочку мыслелета, а потом…»
«Позвать на помощь? Подождать, пока выйдет кто-нибудь из людей?»
И тут Роберт заметил то, чего не замечал раньше: несколько окон были открыты, легкий ветерок выдувал из них короткие полупрозрачные занавески. Мальчик оглянулся на лестницу. Андроид быстро шел по ступеням вниз, все еще держа наготове свое странное оружие.
Роберт очертя голову ринулся к ближайшему окну, направил шар в проем, вписавшись в него с точностью до сантиметра… И очутился в стае ярко-голубых птичек, сжимающих в клювах пухлые алые сердечки.
Птички бросились врассыпную, роняя сердечки, а Роберт в панике сделал крутой вираж, чтобы вырваться из стаи. Птички исчезли, но перед мыслелетом возникло нечто громадное, пестро-разноцветное. Мыслелет с разгону врезался в это «нечто», и оно с громким хлюпаньем разлетелось на куски.
– Аааах!.. – единым выдохом донеслось снизу.
Мысли Роберта так же дружно выдохнули: «Ааах!» – и упали в обморок.
Мальчик замер внутри заляпанного белым, желтым и красным шара, и мыслелет тоже замер, не получая от своего пилота никаких указаний.
Все вокруг затихло, застыло, даже музыка перестала играть.
Вися над круглым столом величиной с арену старинного цирка, Роберт сквозь перепачканный пластик смотрел на ошарашенных людей внизу. Лица, наряды и волосы гостей были в разноцветных пятнах, по всему столу валялись руины того, что в клочья разнес мыслелет, и птицы, побросав сердечки, с радостным щебетом клевали эти руины.
Время остановилось, и Роберт всей душой пожелал, чтобы оно остановилось навсегда! Потому что он понял, во что влетел.
В громадный воздушный торт.
Тетя Люсильда обожала такие торты и всегда настаивала на том, чтобы они не просто появлялись на столе, а торжественно над ним взмывали: не зря же их называют воздушными! И вот теперь ее любимое лакомство оказалось на пути мыслелета.
– Ро-берт!!! – донесся снизу пронзительный вопль, и время, вздрогнув, понеслось дальше.
Многоголосый крик ударил в прозрачный потолок, отразился от него и накрыл затрясшийся от ужаса шар. Крики неслись отовсюду, Роберт едва успевал крутить головой, отыскивая среди крикунов своих родных.
Вот
– Рыжий придурок!..
Вон тетя Люсильда ломает руки, как героини ее мыслекниг, и причитает:
– Да что же это такое?!
На тетином платье цвета морской волны, словно пена на штормовых валах, белеют взбитые сливки.
Вот дядя Альт, не обращая внимания на желтый кремовый цветок, накрывший его голову наподобие кокетливой шляпки, размахивает руками и возмущается:
– Как можно летать на таком аппарате? Где балансировка? Где дифферент? Кто тебе разрешил летать на этом убожестве?..
Почти все гости что-то орут, размазывая по лицам и одежде остатки торта, а андроиды вместо того, чтобы передвигаться размеренной целеустремленной походкой, дергаются и суетятся, не зная, куда устремиться в первую очередь…
Среди всеобщего хаоса Роберт мельком увидел Ти Би Джоя: откинувшись на спинку кресла с бокалом в руке, перепачканный кремом архитектор наблюдал за всем с таким белозубым интересом, как будто катастрофа с тортом была одним из его «ма-аленьких сюрпризиков». Януарий рядом с отцом сползал от хохота под стол, тряся перепачканными волосами.
– Р-роберт!!! – прорвался сквозь шум яростный рявк.
Гарольд Сингер встал из-за стола и отлепил от груди красную масляную розу.
Роберт отодвинул колпак мыслелета и закричал:
– Папа, там андроид-убийца!..
– Это ты убийца! – завопила тетя Люсильда. – Загубить такой торт!!!
– Папа, но там правда…
Скиолитовый король отшвырнул масляную розу и бешено гаркнул:
– Вон!
Роберт всхлипнул, развернул мыслелет и вылетел из зала тем же путем, каким в него влетел.
* * *
Он мчался над парком до тех пор, пока не заметил впереди легкое переливчатое поблескивание – границу силового поля. Граница проходила по ручью, за которым ухоженная трава и постриженные, искусно подсвеченные деревья сменялись буйным разнотравьем и дикими рощами.
Роберт несколько раз обернулся, чтобы убедиться, что за ним никто не гонится, опустил мыслелет на берегу, сорвал с головы передатчик, откинул купол и вывалился из шара.
Он долго лежал на траве, глядя в кровавое закатное небо, снова и снова вспоминая все, что случилось, от андроида с занесенным подносом до отцовского бешеного: «Вон!»
Крем и тесто, которыми был облеплен шар, приторно воняли. Роберта тошнило от этого запаха, но его живот громко жаловался, что сегодня не получил обеда. В конце концов Роберт встал, собрал с купола пригоршню пропитанного сиропом теста и запихал в рот. Через силу проглотил приторную дрянь, растянулся у воды, напился и сполоснул лицо.
Не зная, что делать дальше, он забрался в мыслелет и принялся кататься по мелководью, смывая с пластика следы крема, следы своего преступления. Десяток метров по течению, десяток метров – против, после – наискосок…