Хроники Януса
Шрифт:
Я усмехнулся и замолчал. Опустив глаза, я раздумывал.
– Мой ум не такой быстрый как твой, – признал я. – Мне нужно поразмыслить над твоими словами, прежде чем дать тебе ответ….
Деметрион бросил снисходительный взгляд:
– Мы можем оставить это до следующего раза.
Я поднял голову.
– Всё же не пойму, – сказал я, возвращаясь к предмету нашей беседы. – Почему ты считаешь, что в школе детей не следует обучать искусству боя и знакомить с оружием?
– Я не делаю этого потому, что не хочу дать волю детям увлечься вещами страшными, в которые они играют, но о которых
– Иначе говоря, ты не хочешь, чтобы они были подготовлены к пролитию крови. Но жизнь потребует этого. Например, если случится война.
– На войне воют солдаты, не дети.
– Но дети, воспитанные как солдаты, воюют лучше. Будучи греком, ты знаешь это на примере воспитания в Лакедемоне.
Он усмехнулся.
– И что Лакедемон дал остальному миру, кроме солдат и Хилона? Был ли рождёны в Спарте философы, математики или врачи? Сущие единицы.
– Я думаю, одно то, что сделал царь Леонид и его воины стоит многих нерожденных учёных мужей оттуда.
В его глазах блеснула ирония.
– Все воздают хвалу спартанцам, но забыли про феспийцев. Славят подвиг трёхсот спартанцев, но не семьсот феспийцев. Знают про Леонида, но не знают про Демофила. Так пишется история, которая удобна одним и неудобна другим. Полагаю, ты не знаешь, что спартанцы хотели уйти, когда увидели персов и это феспийцы уговорили их остаться. Тебе это неизвестно, достойный Луций? – грек усмехнулся. – Вот почему я хочу заставить детей размышлять. Вот почему я прошу их самим читать и оценивать прочитанное. Я прошу их спорить и устраивать диспуты, чтобы выявить истину, а не принимать на веру даже сказанное историками…
Он вздохнул.
– Так позволь мне вернуться к твоему убеждению, что лишь сильнейшему благоволят боги, и я поясню почему считаю это заблуждением. Но прежде я спрошу тебя. Скажи, считаешь ли ты что целью познания является обретение мудрости?
– Считаю.
– И что, по-твоему, она такое?
– Совершенное знание. Знание скреплённое опытом. Умение видеть и предвидеть…и так далее.
– Согласен. А верно ли, что мудрость – свойство высшей природы, что отличает нас от животных?
– Похоже на то.
–А считаешь ли ты, что высшей природе свойственны рассудительность и справедливость?
– Считаю.
– Следовательно, мудрость, будучи целью познания, является благом?
– Получается, что так.
Вот они, сократовские приёмы. Грек владел ими как Ахиллес копьём.
– Теперь ответь, – сказал Деметрион, – свойственна ли мудрость лишь зрелому уму?
– Само собой.
– Почему?
– Это следует из того, что я сказал выше. Это соединение знания и опыта. Знание требует сил ума, а опыт – протяжённости лет. Мудрость всегда приходит с годами. Знание из книг, как бы оно велико не было, будет неполным, если не будет проверено жизнью.
– Совершенно верно, – согласился он. – Стало быть, ребёнок никогда не может называться мудрым?
– Естественно… если он только не дитя богов, – добавил я с усмешкой.
– Хорошо. Теперь перейдём чуть ближе к ответу. Скажи, может ли мудрость оправдывать насилие. Насилие ради насилия и насилие ради цели?
Я призадумался.
– Насилие ради насилия – мм-м…нет, ни в коем случае. Насилие ради цели…Это
Сказав это, я невольно подумал о том, что я делаю по долгу службы. Подозреваю, он тоже подумал об этом.
– Замечательно, – произнёс Деметрион. – Но если мудрость приходит с годами, может ли тогда ребёнок осознать справедливость необходимого насилия?
– Не может. Задача взрослых показать ему это.
– Как взрослый может это показать?
– Разными путями.
– Например?
– Сказать, что такова жизнь. Сказать, что так нужно для выживания. Сказать, что такие законы установила природа.
– То есть, не объяснять?
– То есть, не объяснять. До поры.
– До какой поры?
Я усмехнулся.
– Ты знаешь до какой, философ.
– Именно. Ты не поведёшь маленького сына, час назад игравшего с ягнёнком, на бойню, лицезреть как этому ягнёнку отрежут голову. Это не для детских глаз. Именно до поры.
Я опять усмехнулся.
– Но, видишь ли, есть и те, кто специально водит детей на казни и велят им смотреть как палач насаживает вражеские головы на колья. Так растят воинов.
– Конечно. Варвары, немногим отличные от животных. Но такие почитают исчадий ада, а не богов.
Я вздохнул и посмотрел ему в глаза.
– Хорошо, для тех, кто почитает богов. Скажи, как, по-твоему, вырастить настоящего воина?
– Я не знаю как. Знаю лишь, что воинами бывают не те, кто этому учится, а кто становится по необходимости. Как и знаю, что лицезрение жестокостей не сделает ребёнка храбрее.
Я кое-что припомнил…
– Год назад я слышал историю о мальчике двенадцати лет, которого славили как героя. Было это на севере. Галлы захватили деревню, разграбили и убили всех мужчин. В одном доме муж семейства вступился с ними в схватку. Он был калека, но галлы убили и его, а затем надругались над его женой. Совершив это, они затем устроили попойку, после чего улеглись спать. Ночью этот отрок заколол одного ударом в сердце, другого тяжело ранил. На шум прибежали остальные и схватили его. Пришёл и их вождь. Он сказал: " ты убил моего воина, змеёныш, и за это я предам тебя смерти». На что этот отрок ответил:" твой воин – жалкий трус, убивший калеку. Я не боюсь смерти. И я убил бы тебя, если бы смог!». Поражённый его храбростью, вождь галлов повернулся к остальным и сказал: «вот, смотрите как нам надо воспитывать своих детей.» Он отпустил его, приказав не делать ему никакого зла. В этом же день все они ушли из деревни.
– Это хорошая история о юном герое, – сказал грек.
– Ты считаешь, ему не следовало этого делать?
– Им двигала месть, и он излил её сполна. Эринии оказали ему покровительство.
– Ты считаешь его месть недостойным чувством?
– Есть благородная месть, когда руку воздающего направляет провидение. И есть низкая месть несоразмерная нанесённое обиде. Но месть исходит из страсти сердца, а не из разума. Она не изменит причину зла.
Наш спор грозил пойти по кругу.
– Ты опять вернулся к причине, почтенный Деметрион.