Хроники закрытого города
Шрифт:
– Это что?
– Товарищ капитан, – хрипло выдавил Петренко. – Вы не поверите, но это третий взвод.
– Что? – подобрался Михалыч. Так нагло врать себе прямо в лицо он не позволит. Как могут эти уродцы быть мальчишками его роты? Молодыми, задорными… Эти серые твари! – Ты что, Паша, белены объелся? Где тут бойцы? Я тебя спрашиваю? – вновь схватил за грудки капитан лейтенанта.
Тот молча стоял, твёрдо глядя в глаза командиру. И от этого взгляда у Михалыча свело челюсть, а в животе заворочались льдинки. Пальцы вдруг ослабели и разжались, отпуская многострадальную ткань.
– Как? – прокаркал он,
– Когда мы достигли цели, третий взвод в полном составе уже был там, – лейтенант многозначительно покосился туда, где копошились тела, покрытые янтарной слизью. – Десятка моих так же кинулась в самую гущу, да так там и увязла. Мы словно опешили, глядя на это, но ступить в странную грязь побоялись. Вторую десятку я отправил прочёсывать местность, а пятеро остались со мной. Ты только представь себе, Михалыч, наше удивление, когда парни третьего взвода начали подниматься! Но это были уже не бойцы. Эта жёлтая мерзость… Она как-то повлияла на них… Лица их вытянулись, посерели, глаза расширились, словно чёрные жерла, а клыки… Михалыч, ты видел эти клыки? Таким нет места в человеческих ртах! Спины уродливо сгорбились, но даже в таком виде они были выше нас всех. А руки? Серые, сморщенные и такие длинные, что буквально загребали землю когтями. Если бы лохмотья одежды не болтались на тощих телах, едва ли кто смог бы поверить, что это когда-то было людьми. И пока мы с открытыми ртами глазели, не в силах и с места сойти, они кинулись на нас, как безумные. Спасибо десятке, что ушла в лес. Парни вовремя подоспели. Если бы не они, бродить бы и моему взводу в уродском обличии.
Только вот двоих отбить нам так и не удалось. Вот они, посмотри, там и лежат, где их настигли твари, – Петренко печально кивнул.
Проследив за его взглядом, Михалыч с ужасом увидел, как фигуры в окровавленных лохмотьях медленно ворочаются на траве, а вокруг них пузырится жёлтая жижа.
– А эти? – командир обвел настороженным, всё ещё не верящим взглядом остальные тела. Они уже не стонали. Густо заляпанные золотистыми кляксами, они тихонько лежали, едва вздрагивая.
Разумеется, Михалыч не поверил столь бредовому рассказу свихнувшегося лейтенанта и быстрым шагом подошел к двум ближайшим – тем самым, из взвода Петренко.
Надо сказать, что суровый вояка вообще не воспринимал ничего сверхъестественного и необъяснимого за данность. Он свято верил, что всему есть разумное объяснение. И теперь, наклонившись над подрагивающими телами своих парней, он внимательно всматривался, а кожа его покрывалась липким и холодным потом.
– Невероятно! – выдохнул он и почувствовал движение за спиной. Все четверо бойцов его взвода, которым посчастливилось не вступить в контакт со странным веществом, сгрудились рядом и возбуждённо сопели.
У лежащего ближе солдата была вырвана с мясом рука. Не отрезана, а именно вырвана. «Это ж какую силищу надо иметь?» – пронеслось в голове у Максима. С рваных ошмётков на месте предплечья в примятую почерневшую траву капала вовсе не кровь, как должно было быть, а янтарная вязкая жидкость, в глубине которой хаотично метались сверкающие искорки: сталкивались, вспыхивали и вновь стремительно
Как зачарованные парни смотрели на это чудо и растягивали бледные губы в глупых улыбках, пока Петренко с остатками своих солдат не оттеснили их от начавшего подниматься посеревшего тела.
Только после первого выстрела Михалыч пришёл в себя и растерянно захлопал глазами.
Впереди начинался хаос. Мирно лежащие солдаты начали вставать, но, как и говорил Паша, это были уже не люди.
– К оружию! – завопил командир, передёргивая затвор и опасливо отступая от всё уверенней наступающих бывших солдат.
Щеря страшные пасти, они уже ничем не напоминали людей, и в чёрных глазах их пылала голодная жажда.
– Огонь! – рявкнул Михалыч, – Огонь на поражение! – и мир взорвался оглушающей увертюрой кровожадной симфонии.
Лихорадочно соображая на ходу, командир медленно пятился от вопящих и лающих тварей, что есть силы давя на гашетку. Рядом с ним были его бойцы – треть от всей роты, испуганные и растерянные мальчишки, которых он должен вывести из этого ада непременно живыми.
– Мочи! Бей гадов! – орал справа Мартынов. Слева судорожно сопел взмокший Максим.
Михалыч готов был поклясться, что мальчишка не выдержит и сбежит, но нет. Вот он, упрямо стиснув зубы, бок о бок пятится с грозным отцом, щедро поливая свинцом из автомата бывших товарищей. И рука его не дрожит, не скользит по цевью, твёрдо сжимая горячую равнодушную сталь. Его сын, его гордость!
Краем глаза Михалыч уловил движение и проворно пригнулся. Серый урод, изловчившись, с немыслимой скоростью сиганул на него, но был срезан точной очередью и отброшен изломанной кучкой назад, сбивая с ног тварей.
Грохот стрельбы оглушал, но звучал музыкой для ушей, перекрывая свирепый вой чудищ.
Вскоре всё было кончено, и перед ошарашенными взглядами бойцов валялись серые трупы чудовищ, истекавшие искрящейся жидкостью. Они словно таяли, медленно исчезая в объятиях бурлящего янтаря. Едкая химическая вонь шибанула в лицо, заставив желудок подпрыгнуть, и, зажимая ладонями нос, Михалыч попятился. Уронив под ноги автомат, он, едва продышавшись, устало прислонился к шершавому стволу искромсанной ели. Рядом с ним сгрудились, зажимая носы, и жалкие остатки его славной роты.
– Петренко, соедини меня с базой, – сглотнув колючий ком в горле, прохрипел командир.
– Есть, капитан! – взбудораженный полной победой, лейтенант вытащил рацию. Отойдя в сторону, он бойко затараторил, едва сдерживая улыбку. Вызывая базу, Петренко с облегчением привалился к стволу под пушистой вечнозелёной кроной, вытирая рукавом со лба грязный пот.
Шушукающий ветерок в наступившей тишине, расслаблял, убаюкивал. После грохота канонады, он казался блаженством натянутым нервам.
И вот тут, совсем потерявший бдительность, лейтенант не успел даже вскрикнуть, как воздух мгновенно перестал поступать в мозг. Закатив глаза, он изо всех сил впился скрюченными пальцами в гибкую конечность сдавившую шею и захрипел. Серая тень, вся в янтарных прорехах, бесшумно свесилась с дерева и молниеносно настигла беспечную жертву. Прежде чем солдаты успели среагировать, Петренко конвульсивно засучил ногами, судорожно дёрнулся и вытаращив глаза, сполз на землю. Тень отступила так же бесшумно.