Хроники затерянной эры. Дилогия
Шрифт:
Когда, вместо того чтобы залить зал перед собой снарядами, шагоход повернулся вокруг оси, а сопровождавшие его андроиды развернулись следом, у федератов под шлемами отвалились челюсти. Они не успели ни спрятаться, ни начать пальбу, лишь один, возможно с самыми слабыми нервами, стрельнул разок из винтовки, но никого не зацепил. Головная пушка шагохода извергла из себя грохот и огонь, погрузив соседнее помещение в яростный вихрь плазмы.
Почувствовав острую нехватку воздуха, я закашлялся, потянулся назад, но сообразил, что все уже позади. Десантный бот был полностью очищен, можно сказать, без единого выстрела с нашей стороны. Но, пройдя вперед под прикрытием ворчащих по поводу отсутствия
– Извлеките его из доспеха и допросите, – велел я. – Мне нужно знать звание его командующего.
Уже через пару минут я красовался в глянцево-белом доспехе. Трофейная вещь, разумеется, оказалась подходящей по размеру, и, поглядев на объемную фигуру Фарка, я вздохнул. Если Балаута кое-как уговорили облачиться в полный доспех, то Фарк и рад был бы залезть в костюмчик, только не нашлось для него подходящего огнестойкого. А ведь в случае разгерметизации он окажется первой жертвой…
Появившегося в отсеке пилота я встретил почти ликующе. Точнее, обрадовался массивному пульту дистанционного управления глушилкой в его руках. Банко-робот за ним подвозил вторую, пока не активированную глушилку.
– Сбавь мощность устройства, – велел я. – Хочу связаться с начальником этих уродцев!
– Сделано, сэр.
Визор перед глазами показал нечеткую картинку: молодцеватого человека в белом обтягивающем костюме.
– Командор, сэр, – обратился я к нему, – операция завершена! У нас есть потери!
– Доложить по форме! – сквозь яростный треск помех донеслось до меня.
Я мысленно поблагодарил Творца за то, что картинка, транслируемая доспехами, была наружной: визоры передавали то, что перед глазами, а какая-то голографическая хрень снимала доспех в паре метров напротив шлема. Конечно, на фоне выгоревшей стены и размеренно вертящейся пушки шагохода я смотрелся круто, но, кажется, «доложить по форме» означало снять шлем и отдать честь, что даже с работающей в половину мощности глушилкой было опасно – я не сомневался в действенности выпрямляющих картинку программ, которые в два счета могли обнаружить подмену.
Подав пилоту условный знак, произнес громко:
– Сэр, я вас не слышу! Помехи усиливаются! Вероятно, это из-за сбоя реактора!
– Доложить по форме, лейтенант, ина…
В этот момент шум усилился настолько, что я действительно перестал слышать, а от изображения осталось лишь размытое пятно. Вновь подал сигнал, но на этот раз для улучшения связи, и быстро произнес:
– Командор, сэр, принимаю решение возвращаться на борт…
Дальнейшего можно было не говорить: пилот согласно моему приказу заглушил связь полностью.
Не дав врагу времени на раздумья, велел всем, в том числе и андроидам, загружаться на борт бота. Не думаю, что федераты такие сволочи и станут стрелять по своим в случае столь незначительной опасности. Впрочем, пока судно двигалось к линкору, я зарекся от участия в подобных операциях. Слишком уж неоправданный риск.
К несчастью, спустя еще несколько мгновений мы практически вышли из зоны действия глушилки, установленной на дрейфующем торговце. Линия связи с командором федераратов снова ожила. Загородивший мне обзор подтянутый мужчина был явно зол.
– Лейтенант, – процедил он, – вы отстраняетесь от командования десантной ротой до выяснения обстоятельств.
– Так точно, сэр!
– Как только окажетесь на борту, вас возьмут под арест за нарушение инструкции два-два-семь параграфа восемь и инструкции двадцать два-восемнадцать.
– Так точно, командор!
– Кстати, до сих пор не вижу вашего лица. Снимите шлем, а то мне кажется, что разговариваю с каким-то заведенным болванчиком.
Подав сигнал пилоту, я схватился за шлем и стал медленно его стягивать: по проклятому уставу космических войск Федерации подчиненный имел право видеть лицо командующего только во время текущих боевых действий. Когда бой заканчивался, шлем нужно было снять, лицо демонстративно обратить вперед, а приказы командующего принимать только передатчиком в ухе.
Шлем в конце концов я снял, но командор так и не увидел моего лица: вторая глушилка, вывезенная нами с торгового корабля, активировалась на сто процентов мощности, искривив волны связи за милю от бота. Поскольку в данный момент мы стыковались с линкором, опасаться за дальнейшие действия всего флота корсаров не стоило – без приказа командора они никуда не денутся.
– Взвод, пошел! – заорал я в микрофон, как только суденышко, едва не ободрав корму, вплыло в крохотный стыковочный отсек.
Девять бойцов вырвались наружу, точно заключенные на свободу, пилот дернулся с кресла, но я его остановил:
– Думаю, тебе нужно остаться тут и подождать, пока все уляжется.
– Слушаюсь, Сияющий.
Понаблюдав немного за тем, как по трапу гуськом спускаются три десятка андроидов, а следом за ними на ступенях «тупит» шагоход, я переключил внимание на глобальный театр военных действий.
В своих парнях был уверен: они захватят линкор, сколько бы человек в нем ни было. Уже сейчас архаровцы самым коротким путем прорывались к капитанской рубке, а за ними следом, никуда не спеша и очищая все на своем пути, тяжелой поступью продвигались наполненные божественной сутью, практически неуязвимые машины. Главное, чтобы Фарк не нарвался на какую-нибудь ракету, а Балаут не поверил, что его внутренний свет способен защитить от потока плазмы.
В общем, на происходящее можно было не обращать внимания, уж лучше сосредоточиться на трех крейсерах – они почти такая же лакомая добыча, как этот линкор. Так что упускать их я не хотел.
Откинувшись в кресле и закрыв глаза, отдался ласковым волнам кровавого прибоя: моя внутренняя суть просыпалась и с каждым новым вздохом все глубже проникала в разум. Скоро мы с ней слились в нечто целое, болезненное, но невыразимо приятное…
Обнаружив себя в чреве большого и неподвластного мне корабля, вторгся в него, играючи взломал всю выставленную защиту и повелел подчиниться. Я ненавижу глупость, ненавижу холодность и бесстрастие. Глупые и бесстрастные слуги мне не нужны. Они вредны и опасны. Мог бы оставить в них часть себя, но в этом не имелось никакого смысла; к тому же после такого я хоть и самую чуточку, но становился слабее.
Разум машины, слившийся с металлическим корпусом, обрел собственную точку отсчета, собственное мировоззрение. Он был счастлив и приветствовал меня как Высший разум. Но этого мало. Мне понадобились еще слуги. Слуги, способные путешествовать по бездне между мирами… И нескольких из подходящих кандидатов я видел вдалеке. Они оказались не такими большими, как этот новообращенный, но вполне могли сгодиться…
Устремив взгляд к ближайшему, я проделал с ним те же действия, а потом… потом обратил в свою веру второй железный ковчег… переключил внимание на третий… но тут меня стал трясти какой-то человечишка в железных доспехах… Я потянулся, чтобы уничтожить его, но возникла иная мысль. Она остановила меня и… и… я стал прежним. Кровавое марево исчезло, эффект слияния с неким высшим сознанием пропал. Но осталась слабость, чертовски неприятная слабость…