Хроники Заводной Птицы
Шрифт:
– В конце концов, все к лучшему, – говорил старик. – Если бы я не потерял слух, меня скорее всего послали бы на смерть куда-нибудь на южные острова. Так случилось с большинством оставшихся в живых у Номонхана. Номонхан для императорской армии – позор, поэтому всех, кто пережил его, посылали в самые жестокие бои. Им просто говорили: поезжайте туда и умрите! Штабные крысы, устроившие у Номонхана бойню, потом дослужились до больших чинов. Некоторые типы после войны даже стали политиками. А парни, которые по их приказу шли в бой, почти все полегли.
– А почему армия так стыдилась Номонхана? –
Но Хонда-сан, казалось, не расслышал моего вопроса. Еще раз со стуком перемешал гадальные палочки.
– Будь осторожнее с водой, – только и сказал он.
На этом наш разговор тогда завершился.
После ссоры с отцом Кумико мы перестали ходить к Хондесан. Посещать его, как раньше, зная, что услуги старика оплачиваются из кармана тестя, я не мог. Платить самим (а сколько это стоило, я так и не выяснил) не позволял наш семейный бюджет. Тогда, после свадьбы, в материальном отношении мы еле-еле держались на плаву. Так мы и потеряли связь с Хондой-сан – как обычно забывает стариков занятая собою молодежь.
Даже лежа в постели, я продолжал думать о Хонде-сан. Пробовал сопоставить то, что он говорил о воде, с рассказом Мальты Кано. Хонда предупреждал меня об осторожности. Мальта Кано повышала свой духовный уровень на Мальте, чтобы исследовать воду. Совпадение, может, и случайное, но обоих вода как-то очень волновала. Этот факт начинал меня тревожить. Я представил картину боев у Номонхана: советские танки и пулеметные гнезда, текущую за ними реку. И непереносимую жажду. В темноте мне отчетливо слышался шум реки.
– Тору! – тихо позвала меня Кумико. – Ты не спишь?
– Не сплю.
– Я про галстук. Только что вспомнила. Тот самый, в горошек. Я сдала его в декабре в чистку. Он весь как-то замялся, надо было отгладить. А забрать забыла.
– В декабре? Это ж полгода назад!
– Ты же знаешь, со мной такого не бывает. Я ничего не забываю. Что вдруг произошло? Такой замечательный галстук. – Кумико положила руку мне на плечо. – Это чистка, что у станции. Как ты думаешь, он еще у них?
– Завтра схожу. Думаю, что там.
– Почему? Уже полгода прошло. Обычно в химчистках невостребованные вещи списывают через три месяца. После этого за них никто больше не отвечает. Почему ты думаешь, что галстук сохранился?
– Мальта Кано сказала, что он отыщется. Причем где-то вне нашего дома.
В темноте я почувствовал на себе взгляд Кумико.
– То есть ты ей веришь?
– Начинаю верить.
– Так скоро ты и с моим братом начнешь разговаривать, – довольно произнесла жена.
– Все может быть, – отозвался я.
Кумико заснула, а я продолжал думать о Номонхане. Все солдаты спали. Небо над головой было усеяно звездами, громко стрекотали армии сверчков. Шумела река. Слушая ее течение, я заснул.
5. Страсть к лимонным карамелькам
Птица, которая не могла летать, и высохший колодец
Покончив с завтраком, я сел на велосипед и направился
– Квитанции, конечно, у вас нет? – произнес хозяин каким-то бестелесным голосом, обращаясь не ко мне, а к календарю, висевшему рядом с прилавком. На июньском листе календаря красовался альпийский пейзаж – зеленая долина с привольно пасущимся стадом коров и контрастные белые облака, плывущие на фоне Монблана, Маттерхорна или какой-то другой вершины. Затем хозяин перевел взгляд на меня. При этом на его лице будто было написано: «Лучше бы ты не вспоминал о своем чертовом галстуке!» Взгляд был очень прямой и красноречивый.
– Говорите, в конце года? Ну и ну! Ведь полгода уже прошло. Ладно, пойду поищу, но за результат не отвечаю.
Он выключил утюг, водрузил его на подставку и, насвистывая мелодию из фильма «Лето в местечке», зашуршал чем-то в подсобке.
«Лето в местечке» я смотрел в школе вместе с подружкой. Там играли Трой Донахью и Сандра Ди. Был сеанс повторных фильмов – вместе с «Летом в местечке» показывали «Погоню за мальчишками» с Конни Фрэнсис. Фильм был так себе, но, услышав тринадцать лет спустя в химчистке эту музыку, я понял, что вспоминаю то время с удовольствием.
– Так вы говорите: синий в горошек? – спросил хозяин химчистки. – Фамилия – Окада?
– Да-да, – ответил я.
– Вам повезло.
Вернувшись домой, я сразу позвонил на работу Кумико.
– Галстук нашелся.
– С ума сойти! Вот молодец! – послышалось в ответ.
Прозвучало ненатурально – как у матери, расхваливающей сына за хорошие отметки, – и оставило какой-то неприятный осадок. Надо было позвонить во время обеда.
– Я очень рада. Ты извини, но у меня сейчас на линии один человек. Позвони попозже, в обед.
– Хорошо, – сказал я.
Положив трубку, я взял газету и вышел на веранду. Как обычно, улегся на живот, развернул страницу с объявлениями о работе и не торопясь прочел от корки до корки столбцы, сопровождавшиеся непонятными кодами и значками. Каких только профессий в мире нет! Все в аккуратных рамочках расставлены по своим местам – как могилы на схеме нового кладбища. Но, как мне показалось, отыскать там подходящую работу практически невозможно. В рамочки заключены сведения и факты, правда, отрывочные. Насколько то, что там написано, не противоречит вашим представлениям? Ряды фамилий, знаков и цифр мелко рассыпались по страницам и напоминали развалившийся скелет неизвестного животного, уже не подлежащий восстановлению.