Хрономот
Шрифт:
Я настроил микрофон и заиграл стремительный проигрыш. Поначалу публика явно удивилась: это было не настоящее фламенко, а скорее авторская песня с простыми гармониями и незамысловатым ритмическим рисунком. Это был смелый ход с моей стороны – севилльский фестиваль фламенко не отличается либерализмом по отношению к другим направлениям. Но дело ведь в зрительских симпатиях, а здесь много молодежи, которая, может быть, одобрит мою выходку. И я запел:
Опять кабак, я пью вино,
Какое горькое оно!
Мои глаза, они мутны,
Я снова вижу эти сны.
Мой
И сразу встал и побежал.
Сперва детсад, как сущий ад,
Оттуда выйти был я рад.
И это жизнь – мой странный сон,
Здесь все как в пьяном дурмане!
И я бегу свой марафон,
Забыв, что он мой сон.
Площадь мало-помалу отходила от первого недоумения и начала прислушиваться к словам. Легкий шепоток проносился иногда в толпе, но в целом меня слушали внимательно. В толпе я увидел Анику, она мне улыбнулась, а потом, выбрав свободное место в скоплении людей, пустилась в пляс под мою музыку. Толпа одобрительно зашелестела – кажется, все шло нормально. Я пел, стараясь, чтобы звук шел из области живота – так голос звучит глубже.
Потом я в школу загремел,
С десяток лет в ней отсидел,
И в институт окно рубил,
Экзамен сдал и поступил.
Учеба шла, и жизнь текла,
И я на ком-то женился.
Она кричала “presto, presto”,
Не замечая, что спит.
И каждый день я к девяти
Куда-то должен был идти,
И я пахал что было сил,
Домой бумажки ей носил.
Потом играл в отцов-детей,
Завел животных всех мастей,
И пробежал свой марафон,
К концу подходит чертов сон.
О, голова! О, как болит!
Мне нужен срочно анальгин:
Я под столом в том кабаке
С пустой бутылкою в руке.
На последнем припеве мне стали хлопать, сначала редко, а потом вдруг аплодисменты стремительно переросли в настоящий шквал. Это определенно был успех.
– Это был Гильермо Ромеро! – проорал в микрофон ведущий в красной рубахе, – со своей совершенно нефламенковой, но от этого не менее удачной песней – «Марафон»!
Под громкие аплодисменты я спустился со сцены, ища глазами друзей. Через две минуты поисков я наткнулся на них, они стояли в самом центре площади.
– Хорошо спел, Гил! – похвалила меня Аника.
– Мы все сегодня хорошо выступили, – улыбнулся я, – а ты, Аника, просто спасла меня, когда начала танцевать. Мне надо было сразу попросить тебя об этом.
– В следующий раз догадаешься, – улыбнулась Аника, подставляя щеку. Я поцеловал ее, ощутив на себе завистливый взгляд Мартина. Кажется, он был влюблен в Анику.
– Куда сейчас? – спросил я Мартин, давая ему шанс исправить ситуацию в свою пользу.
– Давайте выпьем пива, – предложил Мартин, – я угощаю.
***
Только сейчас я заметил, что этот Фернандо Мигуэль ниже меня на целую голову. Однако наблюдая за его короткими, словно осторожными шажками и почувствовав уверенное рукопожатие узкой ладони, мягкой, но сильной, я подумал,
Во мне полыхали разыгравшиеся эмоции. Не каждый день на тебя нападают вооруженные бандиты. Я не мог и представить, что могло понадобиться этим людям от меня. Я был простым студентом, не сыном кого-то богатого, не блогером, не публичной личностью. В моей голове не укладывалось, кому и зачем могло прийти в голову напасть на меня ночью.
– Помоги мне, – сказал Фер, – надо затолкать этих ребят ко мне в багажник, пока никто нас не заметил и не вызвал полицию.
– А почему не надо полицию? – уточнил я. Идея везти куда-то тела этих мужчин показалась дикой.
– Ты же хочешь узнать, почему они на тебя напали?
Я не стал спорить. Я чувствовал себя эмоционально выжатым, а Фер произвел впечатление человека, которому можно доверять.
Фер направился в синему седану «ауди», припаркованному в десяти метрах позади. Я распознал модель 2008 года, это была одна из лучших. Мой новый знакомый подогнал машину поближе, и вместе мы перетащили наших спящих красавцев в багажник. Об их комфорте мы мало заботились – эти двое были потенциальными убийцами, да еще, кажется, и садистами. Когда им не удалось сбить меня машиной, они могли сразу пристрелить меня, но нет, они хотели позабавиться со мной: вывалять в грязи, избить ногами, разбить в кровь лицо. Собственно, я отплатил им той же монетой, а Фер вне зависимости от его истинных намерений появился очень вовремя. По факту, он спас меня. Я внезапно и нервно улыбнулся. Два скрюченных в три погибели человека в багажнике седана – это очень живо напомнило мне сцену из «Криминального чтива».
Прежде, чем закрыть багажник, мой новый знакомый хорошенько обшарил бандитов: у одного он изъял ключи от черного «инфинити», а еще его добычей стали два мобильных телефона. Потом Фер достал два длинных автомобильных троса и ловко связал пленников – стянутые за спиной руки он притянул к перехваченным затяжной петлей лодыжкам. Пока он возился с веревками, я вглядывался в лица этих людей: определенно, я видел их первый раз в жизни.
Одному из них явно было за сорок, другой, высокий, вряд ли был сильно старше Фера. Ему, должно быть, пришлось хуже, чем первому мужчине, коренастому крепышу: чтобы затолкать этого парня в багажник нам пришлось буквально сложить его втрое.
– Фер, – окликнул я своего нового знакомого, когда тот захлопнул и закрыл на ключ багажник. Благодарственные речи, равно как извинения, я произносить не любил, но в данной ситуации мне хотелось сразу расставить все точки над “ай”, – эмм, думаю, ты спас мне жизнь. Спасибо.
– Не стоит благодарности, – ухмыльнулся кудрявый, – мне кажется, ты и без меня неплохо справлялся. Сам-то цел?
–Цел, – машинально ответил я, ощупывая правый бок. Расстегнув сорочку я осмотрел свое боевое ранение. Только сейчас я осознал, насколько опасной и реальной была драка. Пуля, кусок металла длиной с фалангу мизинца, засела в моем теле наполовину. Я никогда не ранился так серьезно. Наверно, у меня останется шрам.