Хронос Изгоев
Шрифт:
— Нехило… Евген заценит, — пробормотала Нина и, намереваясь убрать приглашение в карман, ещё раз пробежалась взглядом по строкам. — Что за [лир]?..
Чернила, которыми было выведено имя, расплылись и, собравшись, вывели на полях иное имя — «Антонина Кеймере».
— Однажды ты носила это имя, — раздался за спиной голос, и, обернувшись, Нина увидела Элиота. — Привет.
С момента их последней встречи парень не изменился. Та же белая толстовка с откинутым капюшоном и взлохмаченные чёрные волосы. Он стоял, чуть
Элиот в свою очередь смотрел на Нину так, будто не видел долгие годы.
Вдруг стена по правую руку запульсировала, и через обои проступила плесень. Однако, точно под чьим-то сторонним влиянием, она исчезла, и поверхность вернулась к привычному виду.
— Что это? — Нина, попятившись, вздрогнула.
— Обрыв пытается прорваться, но истинный хозяин гостиницы сдерживает его, — не задумываясь, ответил Элиот. — Здесь я уже был, так что знаю, о чём говорю.
— Может, наконец расскажешь, кто ты? — задала Нина давно уже волновавший её вопрос. — Здесь наконец-то нормальный свет, так что я вижу, что вы с Кеганом похожи.
Парень помедлил, избегая смотреть на неё. Плечи его слегка дрогнули.
— Да потому что я и есть Кеган, — наконец сказал он, показывая ей правую руку, на которой была метка некрочтения. — Точнее, был им когда-то… и стал снова.
— Погоди, — Нина опешила, — а разве он жил не на Дейдре?
— У него были и другие Воплощения. В этом мире… Но их ему лучше не помнить.
— Почему?
— Ему бы не понравилось, каким он тогда был, — сдавленно произнёс парень. — Там вообще было мало хорошего. Только ты.
— Как же так вышло, что я могла стать… эмм, единственным чем-то хорошим, что там могло быть? — Нина удивилась. — Не, ты не подумай, у меня нет проблем с самооценкой, но… Лир, я же просто вейна, а не лекарство от какого-нибудь манифеста или… ну, в общем, ты понял.
— Таков этот ужасный характер, — со смешком отозвался Элиот, поведя плечами. — Достучаться до него — что-то невозможное. Однако ты это делала. Вцеплялась в парня, на которого, в общем-то, всем было плевать, и пыталась растормошить. Так это и работает.
— [Паршиво] работает, — она фыркнула, — звучит так, что я кому-то очень мешала жить.
Фантом чуть нахмурился.
— Да… Иногда есть такое ощущение, — вымученно согласился он, — но я бы сказал, что ты мешала умереть. Сдаться. Конечно, кому-то стрёмно признаться, что он не одиночка, но этот характер… требует кого-то рядом. И при этом… Ему не нужно помнить всего остального, правда.
— Ты же понимаешь, что буквально говоришь так, что по тебе видно, что ты что-то скрываешь? Может, уже начистоту? Что такого произойдёт, если он вспомнит то, что даже не собирается вспоминать?
— Он свихнётся, если вспомнит всё, — Элиот вяло качнул головой, — как я свихнулся. В прошлом Воплощении мне… ну, тоже не особо повезло. Возможно, потому что я разрушался — по всем фронтам.
— В каком смысле разрушался?
— Ну, в каком… в известном. Болезни, которых ныне нет, и элегический манифест, — ответил парень и невесело усмехнулся, глянув на неё. — Или думаешь, я протез для красоты ношу?
Нина слабо ухмыльнулась.
— Но… Если ты и есть Кеган, то, значит, с ним тоже будет… что-то, из-за чего он будет разрушаться?
— Да не должно. Конечно, если он не будет делать всякую [ерунду], — нехотя пояснил Элиот. — Дело, в общем, в том, что я был лишь его осколком, а сам он, как я понимаю, цельный.
— Осколок? Не припомню, чтобы слышала такое при разговорах о Воплощениях, — Нина недоверчиво на него посмотрела. — И почему я тогда сейчас вижу тебя, если он цельный?
— Из-за твоей способности, — ненароком коснувшись её руки, ответил он, — Обрыв порождает аномалий едва ли не больше, чем какой-нибудь деми.
— Я думала, будет что-то романтичнее.
— Из меня так себе романтик, — осколок рассмеялся, — но, если так подумать, мне нравится мысль, что мы с тобой, кем бы мы не были, осколки одного сердца.
— А вот это как раз романтично настолько, что я даже не знаю, что сказать, — стушевалась девушка. — В смысле, это всё типа как в «Реквиеме»? Родственные души, вот это всё?
— А, нет, — Элиот усмехнулся. — Никакой воли судьбы, дело только в моём желании. Как я сказал в прошлый раз, просто я конченый. Мне нужна только ты. Но что не так с Кеганом… с нынешним мной… я не знаю. Мне кажется, он ищет ответы, которые не принесут ему счастья, как не принесли они его мне. Ищет солнце в бездне, — парень зажмурился и мучительно выдохнул.
Испытывая волнение, Нина подошла к Элиоту и коснулась его плеча. Парень дрогнул, закрывая единственный глаз, и после короткого колебания приник к ней, обнимая. Он горячо дышал и ощущался совсем как живой, по его телу волнами прокатывалась дрожь.
— Я очень сильно виноват перед тобой, — прошептал он, — и лучше это останется в прошлом. Пусть… всё начнётся для нас заново, с чистой страницы. Это единственное, чего я хочу. Только молю, запомни, мы не должны ходить в Теуград. Ни в коем случае не должны. Я не могу снова увидеть твою смерть.
Элиот держался за неё как за единственную опору, что у него оставалась. Прошло несколько секунд, а затем парень исчез — теперь её руки сжимали лишь пустоту. Нина осталась посреди комнаты совсем одна, а приглашение в её руках рассыпалось пеплом.
Внезапно откуда-то издалека донёсся звук выстрелов, а затем Нине показалось, что она отчётливо различает треск огня и бьющий ей в лицо волнами жар. Перед глазами промелькнули языки пламени. Вскоре они исчезли, но уверенность, что в гостинице начался пожар, лишь окрепла. Выскочив в коридор, девушка сорвала со стены огнетушитель и бросилась прочь.