Шрифт:
Благодарность
Что может быть банальнее слов «Я не смогла бы написать эту книгу одна», но и что может быть правдивее? Прежде всего мне бы хотелось поблагодарить родителей, чьи дети больны остеопсатирозом, за то, что они позволили мне наблюдать за их жизнью вблизи, и самих ребятишек, которые смешили меня и каждый день напоминали, что сила — это не просто физическая мера. Лори Блейзделд и Рейчел, Тарин Макливер и Мэтью, Тони и Стейси Мосс и Хоуп, Эми Фелпс и Джонатан — спасибо вам. Спасибо моей бесподобной команде медиков — Марку Брезинскому, Дэвиду Таубу, Стиву Сардженту. Спасибо моим орлам от юриспруденции — Джен Стерник, Лиз Айвон, Крису Китингу и Дженнифер Сарджент. Я в неоплатном долгу перед Дебби
Дабы не перевирать факты, я должна заметить, что в Омахе таки проводилась конвенция остеопатологов, но дату в тексте романа я изменила. Также я слегка исказила процедуру отбора присяжных в штате Нью-Гэмпшир: нет, их не отбирают лично, но ведь так читать гораздо интересней!
Напоследок я заготовила два особенных «спасибо». Первое из них уходит к Кэти Десмонд, моей названной сестре, которая является автором всех рецептов, приписанных в книге Шарлотте О’Киф. Если вам когда-нибудь посчастливится получить приглашение к ней на обед, бегите туда бегом! Второе «спасибо» достается Каре Шеридан, способной вселить веру даже в отчаявшихся. Она занимается изучением психологии подростков с физическими недостатками. Она сама спортсменка — пловчиха, побившая не один рекорд. Она собирается замуж за чудесного парня. И кстати, у нее остеопсатироз третьего типа. Спасибо тебе, Кара, за то, что открыла мне мир, в котором преграды созданы, чтобы их преодолевать, в котором о человеке не судят по его болезням, в котором нет ничего невозможного.
И еще я хочу в который раз поблагодарить Кайла, Джейка и Сэмми, которые неизменно дарят мне надежду, и Тима, который обеспечивает счастливый финал всем моим историям.
Но получил ли ты от жизни, что хотел? Я получил.
Пролог
Чего же ты хотел? Именовать себя Любимым, Чтобы меня любили на Земле.
Шарлотта
14 февраля 2002 г.
Всё на свете ломается: машины, ногти, деревья. Бьется стекло, крошатся картофельные чипсы, рвутся связи. Можно побить рекорд, разбить купюру, выбить из седла. Можно развалить целую страну. Встречаются люди-ломаки, дома назначают на слом, против лома нет приема. Ломаются
В последние два месяца беременности я составляла список таких вещей в надежде облегчить твое появление на свет.
Бьются надежды.
Бьются сердца.
В ту ночь, когда ты родилась, я приподнялась на кровати, чтобы пополнить этот список. Пока я нащупывала карандаш и бумагу на тумбочке, Шон теплой ладонью коснулся моей ноги. «Шарлотта, — спросил он, — ты в порядке?»
Не успела я ответить, как он крепко прижал меня к себе. И я заснула в его объятиях, полностью успокоенная. Записать свой сон я забыла.
Лишь несколько недель спустя, когда ты уже была с нами, я вспомнила, что разбудило меня в ту ночь: линии разлома. Это те места, в которых земная кора идет трещинами. Там зачинаются землетрясения, оттуда проклевываются вулканы. Иными словами, мир рушится под нами, а твердая почва, на которой мы привыкли стоять, — всего лишь иллюзия.
В этот мир ты прибыла во время бури, которой никто не ожидал. Северо-восточный ветер, как позже объяснили синоптики, должен был дуть к северу, в сторону Канады, а вместо этого обернулся лютым бураном и ожег всё побережье Новой Англии. Редакторы новостей пренебрегли сюжетом о школьной парочке, что встретилась вновь уже в доме престарелых и наконец поженилась, и даже экскурсом в историю сердечка как символа влюбленных ради непрекращающихся погодных сводок и репортажей о тех местах, где ледяной стихией повредило линии электропередачи. Амелия за кухонным столом вырезала «валентинки» из цветной бумаги, а я наблюдала за вихрями, что отчаянно бились в стеклянную заслонку. По телевизору показывали, как машины скатываются с трасс.
Заметив голубую вспышку патрульной машины, я всмотрелась в экран — проверить, не Шон ли сидит за рулем.
От внезапного стука в стекло меня подбросило на месте.
— Мамуля! — испуганно вскрикнула Амелия.
Обернувшись, я увидела, как град наносит еще один залп по окну: на месте удара осталась пробоина с мой ноготь величиной. У нас на глазах эта пробоина разрослась паутиной трещин, занимая площадь уже в кулак.
— Папа потом починит, — сказала я.
В этот момент у меня отошли воды.
Амелия уставилась на пол.
— Мама, а ты оскандалилась.
Кое-как доковыляв до телефона, я позвонила Шону на мобильный, но он не взял трубку. Тогда я набрала номер диспетчерской.
— Вас беспокоит жена Шона О’Кифа, — представилась я. — У меня начались роды.
Диспетчер сказал, что может выслать «скорую», но на это понадобится время: весь транспорт в данный момент занят на устранении последствий многочисленных аварий.
— Ничего страшного, — сказала я, вспоминая, как долго рождалась твоя сестра. — Мне не к спеху.
И тут меня согнуло первой схваткой. Не выдержав боли, я выронила трубку. Глаза у Амелии округлились.
— Все хорошо, — соврала я и улыбнулась так широко, что заболели щеки. — Трубка скользкая…
Я подобрала телефон и на сей раз позвонила Пайпер, которой всегда могла доверить свое спасение.
— Ты не можешь рожать! — возмутилась она, хотя уж ей ли не знать: помимо лучшей подруги, она также исполняла роль моего гинеколога. — Кесарево запланировано на понедельник.
— Наверное, ребенку не сообщили! — задыхаясь, процедила я. Вторая схватка набежала волной, и я скрипнула зубами.
Она не стала произносить того, о чем мы обе думали: что я не смогу родить тебя естественным путем.
— А где Шон?
— Я… не… зна… Пайпер!
— Дыши, — автоматически скомандовала она, и я запыхтела, как меня учили. — Я сейчас позвоню Джанне и скажу, что мы выезжаем.
Джанна — это доктор Дель Соль, специалист по внутриутробному развитию, всего восемь недель назад выписанная Пайпер лично.