Хрупкие плечи
Шрифт:
А с тех пор как Лида стала регулярно лечиться в этой больнице, перезнакомилась со всеми врачами и с приличным числом пациентов – грех было не организовать хоть что-то. Целый день лежать в палате и смотреть в потолок, если есть силы хоть встать – это явно не для нее.
Леонид
Леонид смотрел на Лиду, вышедшую из конторы. Женщина была явно расстроена. Взяв велосипед, она уже собиралась ехать, как он-таки решил выяснить, что послужило причиной испорченного настроения этой ,на удивление оптимистичной, личности.
– День добрый. Лида, чего такая расстроенная?
– Привет… Та… Похоже, опять в суд придется идти. Только вся эта судебная канитель закончилась. Думала, спокойно поживу и вот…
– За что на этот раз?
– Мне с таким трудом выбитый регресс, компенсацию
– А они не хотят…- Леонид прекрасно знал жадность руководства агрофирмы, а жадность в комплекте с особой «любовью» председателя к Лиде, это вообще, как говорят, «клиника»… Он ей еще не простил распаевки и выхода толпы народу с землей из агрофирмы… Ведь после того, как Лида и первая десятка смелых вышли и успешно начали обрабатывать свои земельные паи, народ чуть ли не повально начал выходить из членов агрофирмы. Забирая земельный, имущественный пай. Вынуждая местных царьков делиться всем, в том числе и властью.
– Не то слово… Федосеевич меня чуть с потрохами не съел, услышав эту крамольную мысль. Это ж из бюджета агрофирмы «такі гроші» платить… Но они обязаны! Да и не такие большие это для агрофирмы деньги. Опять судиться придется…
– Думаешь получится?
– Должно… Они точно неправы… А мне детей нужно кормить.
– Хочешь снова Федосеевичу рога пообламывать?- хмыкнул Леонид, в душе восхищаясь ею. Она не возгордилась, выиграв суд у колхоза. Не относилась к своим бывшим обидчикам со злостью, а ведь многие из тех, кто с удовольствием ее «травил», теперь набиваются ей в друзья, то и дело прибегая к Лиде за помощью и советом. И она старалась помочь всем, не вспоминая обид, не злорадствуя проблемам. Помогала кому советом, кому составлением какого-то обращения, кому адресом компетентного органа, кому телефоном знакомого адвоката. Помогала абсолютно бескорыстно, даже не задумываясь над тем, что другие на ее месте как минимум денег попросили бы. Но Лида, набив себе кучу «шишек» пока добивалась праведливости, искренне считала необходимым поделиться своими знаниями с другим. И люди к ней тянулись, за моральной поддержкой, за советом, за помощью… Правда были и те, кому она была как кость в горле… Председатель агрофирмы, его заместитель, председатель сельского совета (жалобы на ее бездействие она также писала, обязывая работать, а не только тихо дожидаться пенсии) еще кое-кто из власть имущих. Да мало ли, кому еще эта милая женщина ненароком на «хвост» наступила, стараясь отстоять свои права и помочь другим людям добиться правды.
– Нужны мне его рога! Я прошу только то, на что имею право по закону, и что мне жизненно необходимо, а рога - это к жене…- Лида, тряхнув головой, села на велосипед и уехала, а Леонид стоял, глядя ей вслед и изумляясь тому, сколько сил в этой хрупкой женщине. Она упорно шла в одиночку против системы, против денег, против власти. Почему? Как? И не боится же… И, что самое удивительное – у нее получается!
§§§
– Федосєєвич, не судись ти з цією жінкою – залишишся в дурнях. - говорил старый бухгалтер, сидя у председателя в кабинете после визита Лиды. Старичок, сохранивший светлой свою седую голову после фронта и прожитых лет. Председатель его искренне ценил, но не сильно считался с его мнением.
– Так шо ж мені виплатить їй все, що вона хоче? Вона дуже багато хоче!
– Та не так вже й багато…-
– То просто не з твоєї кишені вона хоче.
– Так і не з вашої…
– Так, Васильович. Я сказав не перераховувать регрес, і не платить те, що в неї там є. Скажеш, грошей нема в хозяйстві. Всім зараз нелегко!
– Добре…- бухгалтер медленно встал и пошел к выходу. Он уже давно понял, что спорить в таких случаях с председателем бессмысленно. Справедливость не отстоишь, а проблем на собственную голову заработаешь выше крыши. Но сейчас он был уверен, что эта миловидная женщина, приходящая выпросить у него на лечение хоть немного денег, которые ей действительно полагались, и насчитаны были по такому минимуму, что смотреть стыдно, не обойдется одними просьбами. Уж слишком председатель ее в угол загоняет, слишком несправедливо поступает… А ведь человек, доведенный до отчаяния, может ринуться в бой. Что еще делать, если терять нечего? Как председатель этого не понимает? Словно баран уперся – «не дам денег, много хочет, мы с ней и так судились. Вон сколько убытков колхозу принесла – страшно сказать – распаевку земель по ее вине провели! Люди, пошли косяком из колхоза, сами хозяйничать надумали! А те, кто не ушел - зарплату требуют! Раньше ведь сидели тихо, как мыши, и заикаться не думали о каких-то там требованиях. Максимум - слезно просили, как и полагается, уповая на милость председателя. Да, если б не цветоводша - никто б и помыслить о таком не собрался!» Председатель бушевал, не задумываясь, что судился, поскольку сам из хаты хотел ее выселить, сам ей предложил «пальцем свою землю показать». Она и сделала все, чтоб показать. Кто ж виноват, что эта идея многим понравилась… Председатель ей это до сих пор простить не мог. Он привык, что «земля - это богатство колхоза», и не колхозникам тянуть свои ручонки к народному хозяйству. Но все меняется… И все перемены с кого-то начинаются… Сейчас в стране идут странные и не совсем понятные старому бухгалтеру процессы, но они идут… И начинаются именно с таких загнанных в угол людей и стойкой убежденности «старой гвардии» в том, что ничего у этих «умников» не получится. Нельзя недооценивать противника, а противника, которому уже один раз проиграл – тем более. Умный дедуля за свою жизнь крепко усвоил одну истину – нет ничего постоянного, а разрушение любой, даже самой грандиозной плотины, начинается с одной маленькой трещинки и легкомысленной мысли – «та шо там її».
– Не закінчиться це добром, ой не закінчиться... – Старичек, качая головой, дошел до своего кабинета и снова углубился в документы и цифры, благо работы было много, несмотря на наличие молодых помощников. Он давно уже был на пенсии, но дома ему не сиделось, да и на работе ценили как специалиста, хоть и не всегда прислушивались. Но то дело хозяйское – ему главное предупредить, а там пусть председатель сам решает. На то он и председатель. Сам он старался поступать по совести, потому и не считал зазорным высказывать мнение.
Лида
– Ліда, підождь. Я до тебе.
– остановил едущую домой Лиду женский оклик. Невысокая коренастая темноволосая отдаленно знакомая женщина с обветренным загорелым лицом, на котором жизнь отпечатала, наверное, уже навсегда застывшее недовольство, догнала ее на стареньком велосипеде.
– Здравствуйте.- Лида притормозила и остановилась, упершись ногой в бордюр, чтобы удержать равновесие на своем велосипеде.
– Мені тут сказали, ти можеш підсказать, куди можна написать, шоб інвалідність оформить.
– А что у вас случилось?- Слезла Лида с велосипеда, понимая, что быстро разговор явно не закончится.
– Та чоловіку на тракторній руку відірвало. А ніяких бумаг давати не хочуть.
– О, Господи… На работе оторвало?
– Ну, да, я ж кажу на тракторній. Він же в мене механік. Та ти його бачила, сивий такий, з вусами…
– Может… Честно говоря, не помню. – задумавшись, расстроенно мотнула головой Лида, - Когда это произошло?
– Та вчора! Він там ремонтував, а бригадир не спитав де він, та шось там вони включили… Його в лікарню відвезли, а я з ним. Живий буде, та руку ж назад не причепиш… А вони відхрещуються, кажуть - він сам п’яний був! А він же в мене не такий! От я з ними полаялась і до тебе приїхала, люди кажуть ти знаєш, шо як робить, шоб це їм так не минулося….
– Он сейчас в больнице… - Задумчиво произнесла Лида - Пусть анализ крови на наличие спирта сделают… Обязательно запишите у врачей, что травма на производстве. Напишите заявление на имя председателя, чтоб оформили и выдали акт о несчастном случае на производстве…
– Та ти не спіши, я зараз запишу…- Женщина торопливо достала листик бумаги и быстренько начала писать тут же на сидении велосипеда.
– Может, давайте ко мне домой пойдем? Что вы мучаетесь, пишите посреди дороги на коленке?
– предложила Лида, беспомощно оглянувшись. Как-то на скорую руку что-то советовать, было не совсем удобно.