Хрупкий лед
Шрифт:
— Верещагин Александр Анатольевич. — Выпалила она вместо Сашки, поняв, что друга надо срочно спасать. — Играет с восьми лет. В этом году ему исполнится четырнадцать.
Все на одном дыхании, но совершенно бесстрашно. За Сашку она готова была на что угодно. Хоть сама вытолкать его на лед для демонстрации, если понадобится.
Тренера удивленно перевели глаза на нее. Эдуард Альфредович улыбнулся, а Дмитрий Валерьевич даже рассмеялся.
— Ты, смотри какая бойкая у тебя сестра, — покачал он головой. — С такой не пропадешь. Младшая? — Спросил он, видно, поняв, что парень растерялся от их неожиданного появления.
— Она не сестра, — вдруг серьезно возразил Саша. Совсем забыв о своем запинании, кстати. И это Настю очень порадовало. — Она мой друг. Лучший. — И он так глянул на тренеров, словно собирался драться, если кто-то попробует хоть что-то возразить или сказать по этому поводу.
— Друг? — очень серьезно переспросил Дмитрий Валерьевич. — Хороший друг, вон, сама на нас с кулаками готова броситься, если мы тебя обидим, — он усмехнулся.
А Настя смутилась, поняв, что и правда, стоит, сжав кулаки, и даже прищурилась немного, следя за этими мужчинами, которые настолько выбили из колеи Сашку.
— Я… Нет! Что вы?! — она вдруг отчаянно испугалась, что эти люди могут уйти из-за нее.
Уйти, и не увидеть, как замечательно играет Саша. Какой из него может выйти великолепный хоккеист. Испугалась, что подведет друга.
— Я, наверное, лучше уйду. А вы обязательно посмотрите, как он играет. Он очень хорошо…
Саша, похоже, поняв ее испуг, взял ладошку Насти и крепко сжал, словно ободрял.
— Никуда ты не пойдешь, — буркнул он, продолжая с вызовом смотреть на тренеров. — Только со мной. Домой. Мама обещала печенья испечь, ты что, забыла?
Взрослые рассмеялись.
— Да, правильно. Такого друга прогонять и терять нельзя, — кивнул Дмитрий Валерьевич. — Ты ее крепко держи, Саша, — подмигнул он парню. — А на игру мы его уже смотрели и на то, как ты его гоняла, заставляя отрабатывать удар. — Теперь уже Дмитрий Валерьевич улыбался Насте. Чем смутил ее донельзя. — Еще на общую тренировку придем — опять посмотрим. — Мужчина подмигнул.
Настя почувствовала, что совсем растерялась и покраснела. Она совсем не привыкла, чтобы кто-то из взрослых, ну, кроме тети Наташи или воспитателей, обращал на нее столько внимания. Особенно мужчины. Сашка вдруг, сердито хмыкнул и дернул ее за руку, так, что Настя немного покачнулась на коньках. Пришлось переступить с ноги на ногу.
Она удивленно и непонимающе посмотрела на друга. Чего это с ним? Но Сашка только хмуро глянул на нее, и вышел немного вперед, так, что Настя оказалась за его спиной.
— Вот что, Саш, — все еще с усмешкой поглядывая на них, решил Эдуард Альфредович. — Давай-ка, и мы с вами, к тебе домой заглянем. С мамой твоей поговорим. Ты не против?
Саша еще раз внимательно осмотрел всех троих, словно, вдруг, перестал доверять своему тренеру.
Но Настя видела, что ему очень хочется. И что страшно. И что не верится. И что ее друг очень-очень, ну вот очень сильно надеется! И молчит. Эх, надо спасать ситуацию.
— Конечно! — Она даже подпрыгнула в своих коньках, чтобы выглянуть из-за Сашкиного плеча. Друг был гораздо выше. — Конечно, пойдемте. Он совсем не против. Он очень рад, Эдуард Альфредович!
Она толкнула Сашку в спину.
— Да. — Буркнул друг. — Очень.
— Спасибо за приглашение, — посмеиваясь, «поблагодарил» Дмитрий Валерьевич.
Подталкиваемые Эдуардом Альфредовичем, ребята быстро переоделись и, в сопровождении тренеров, пошли к Сашке домой.
— Ты что, сбрендил? — Настя возмущенно смотрела на друга. — Ты чего себя так вел? Это же… Это же…
Она развела руками, не зная, как высказать одним словом все, что хотела.
Они сидели в комнате Саши, куда их отправили после обеда и обещанного печенья. Тетя Наташа осталась на кухне с тремя тренерами. Они уже минут сорок о чем-то там разговаривали. Дети все это время сидели тихо-тихо, как мышки, в надежде разобрать хоть что-то из разговора. У них получалось плохо и, наконец, не выдержав, Настя решила потребовать у Сашки объяснений. Правда сделала она это шипящим шепотом.
Друг одарил ее хмурым взглядом и отвернулся.
Так. Эту гримасу она знала. Будет в молчанку играть.
— Саш, ну ты чего? Ты же так этого ждал? — растерявшись, спросила Настя. И перелезла по кровати так, чтоб видеть его лицо. — Это же шанс! Тот самый! Тебя заметили! Тебя в команду возьмут!
Она так сильно хотела, чтобы это было правдой. Внутри все просто горело и танцевало при одной только мысли, что Сашка сможет стать настоящим хоккеистом. Самым настоящим! И самым лучшим из всех-всех!
— А я, может, уже этого и не хочу, — буркнул Сашка вдруг, и снова отвернулся.
Настя обалдело уставилась на его затылок. Моргнула. Решила, что ослышалась, и опять полезла заглядывать ему в глаза.
— Ты — точно сбрендил! — заключила она, рассматривая поджатые губы друга. — Как это — не хочешь? Ты же всегда мечтал стать хоккеистом. И вот…
— Что «вот»?! — Сашка вдруг вскочил на ноги. — Что? Ты — что, маленькая? Не понимаешь, что ли? — он посмотрел на нее почти зло.
— А ты у нас взрослый, что ли? — Ничуть не испугавшись, хмыкнула Настя и растянулась на кровати во весь рост. Не очень большой, правда. — Саш, ну ты что? Что я не понимаю?
Она внимательно-внимательно смотрела на его грустные глаза и на решительно выдвинутую вперед нижнюю челюсть.
— Ничего, — опять проворчал друг и отошел к окну.
«Ну и?», хотелось спросить Насте.
Вместо этого она вздохнула и, закрыв глаза, сделала вид, что задремала. И никакие-такие мальчишки-грубияны на нее тут не кричали. И, вообще…
— Ты чего так на этого Дмитрий Валерьевича тогда уставилась? — голос Сашки был подозрительным и недовольным.
Настя удивилась и раскрыла глаза, посмотрела на друга.