Хрупкое сокровище
Шрифт:
— Тебе понравился второй тайм? — спросила она. — Я потеряла тебя во время перерыва.
— Я не знал, что перерыв сводится к этому.
— К прогулке по полю? Это освященная временем традиция и идеальная возможность пообщаться. Разве ваши австралийские футбольные матчи не предусматривают этого?
— В нашей традиции общения на первом месте — дети. В перерыве между таймами все они собираются на поле, чтобы ударить по мячу.
— По-моему, при этом шума больше, чем когда гуляют по полю.
—
— Похоже, ты прекрасно чувствовал себя в этом обществе.
— И ты тоже, Ванесса. Ты словно родилась для этой жизни.
— Мои родители работали у таких, как те, что здесь присутствуют. Некоторое время я наблюдала за этой жизнью.
— И мечтала так жить?
Она пожала плечами.
— Какая девушка не мечтает? Это мечты Золушки.
Они остановились возле ее машины, последней машины, оставшейся в одном из рядов на стоянке. Ванесса принялась искать в сумочке ключи, а он спросил:
— Почему мой отец? — Он обвел рукой стоянку, все еще полную «бентли», «порше», «мерседесов». — Ты хотела такой жизни, но любой мужчина, которого бы ты выбрала, обеспечил бы тебе такую жизнь. Почему мой отец?
Ее ошеломил этот вопрос и его подтекст. Она, Золушка, заманила в ловушку богатого мужчину из-за детской мечты. Ванесса упрекнула себя за глупость. Она же знала, что он так думает, с тех пор, как заговорила с ним в первый раз.
— Мне не встречался мужчина добрее, великодушнее и думавший о других больше, чем Стюарт Торп.
— Как насчет иных твоих нужд, Ванесса?
Она медленно покачала головой. Она намеревалась держать в секрете платонический характер их отношений с покойным мужем, чтобы не умалять достоинства Стюарта как мужчины и не давать повода для сплетен.
— Ты молода, — упорствовал Тристан. — Разве ты не хотела иметь семью?
— Нет.
Она уже вырастила своего брата, приняв на себя заботу о нем, когда сама была почти ребенком. У нее не осталось эмоциональней энергии для своих детей.
— Нет, — повторила она более твердым тоном. — Я не хотела иметь семью, и мне не нужен был любовник. Твой отец дал мне все, что я хотела, все, о чем я когда-либо могла мечтать, и даже больше. И он решил завещать свое имущество мне. Почему ты не можешь принять эти факты? Почему не можешь вернуться в Австралию и оставить меня в покое?
Глава седьмая
Вернуться в Австралию и оставить ее в покое?
Нет, Тристан не мог так поступить. Он всегда доводил дело до конца.
Ему нужно было все знать о Ванессе, но еще до того, как он подошел к ней на стоянке после матча поло, он признался, что главный его мотив стал другим.
Именно по этой причине он спросил Ванессу, почему она выбрала его отца.
Когда он увидел ее улыбку, ему чертовски быстро понадобилось себе напомнить, почему ему нельзя сесть в ее машину, отвезти к нему в отель и сделать ее своей.
Судя по ее ответу, по ее твердости, Ванесса искренне любила своего мужа. Или была прекрасной актрисой.
И если он ошибался насчет ее отношений с его отцом, неужели он ошибался и насчет других вещей?
Всю ночь подобные вопросы и противоречивые ответы не давали ему заснуть. На рассвете он отправился в бассейн отеля и проплыл сто кругов. После этого Тристан собирался вернуться в свой номер люкс и заняться работой, как обычно по утрам в понедельник.
Но вместо работы он покатил в пригород, переулок Уайт-Бёрч. Тристану нужны были факты.
Не только о Ванессе, но и об отце, с которым он не говорил с тех пор, как уехал из Иствика в двенадцатилетнем возрасте.
Он подъехал к уединенному и тихому особняку и нашел Ванессу в саду.
Солнце взошло меньше часа назад, утро было пока таким же пастельным, как ее отливающие платиной волосы. И таким же прозрачным, как ее ночная рубашка желтовато-розового цвета. Образ ее был мягким и воздушным, Тристана приковала к месту ее красота. Их разделяло двадцать ярдов газона и многочисленные розовые кусты, но он почувствовал, что она внезапно замерла, заметив его присутствие.
Он приблизился к ней.
Она запретна. Она любила твоего отца. Она пять лет была его женой.
В одной руке, скрытой под перчаткой, она держала букет цветов с длинными стеблями, в другой — тоже защищенной перчаткой — ножницы смертоносного вида.
— Надеюсь, я не слишком тебя испугал.
— Я думала, что это Глория, что она приехала пораньше.
Он понимал, что их влечет друг к другу. Она чувствовала то же самое, что и он, — Тристан видел это в ее глазах, догадывался по легкому румянцу ее щек.
— Я хотела поговорить с тобой о том, что я сказала вчера… или о том, чего я не сказала. О твоем отце. О завещании. Может быть, у тебя сложилось впечатление, что Стюарт не хотел, чтобы ты что-нибудь получил. Это не так.
— Он оставил мне тысячу долларов. Чтобы показать, что он меня не забыл.
— Он сделал бы тебя бенефициарием, Тристан, если бы ты приехал его повидать, когда он просил. Проигнорировать его письмо — это было жестоко. Он был твоим отцом, и он умирал. Неужели ты не мог поступиться своей гордыней и позвонить?
— О каком письме идет речь?
— Он хотел тебя увидеть или по крайней мере поговорить с тобой, объяснить свою позицию в истории ваших отношений. Я предложила ему написать — для него это было бы легче, чем попытаться объяснить все по телефону. — Она пристально уставилась на него. — Ты не получил письмо? И когда я пыталась позвонить…