Хрущев убил Сталина дважды
Шрифт:
С нашей стороны прилагались усилия и были достигнуты результаты в борьбе за изоляцию лидеров реакции и откол заблудившихся элементов от ее рядов. Мы не можем подробно сказать, как поступали в Греции, однако мы критиковали товарищей из руководства Коммунистической партии Греции за то, что ЭАМ и сами они допустили большую принципиальную и политическую ошибку — Национально-освободительную борьбу греческого народа они подчинили англо-американской стратегии и почти поставили под командование англичан и Средиземноморского штаба. Критику мы адресовали лично товарищу Никосу Захариадису…
Партизанская армия, говорили мы нашим греческим товарищам, в первую очередь, должна связаться с народом, от которого она оторвана и без которого она не может существовать. Народ должен научиться бороться вместе с армией, содействовать ей и любить ее как свою освободительницу. Это необходимое условие. Народ должен научиться не сдаваться врагу, а ряды армии надо укреплять мужчинами и женщинами, юношами и девушками из народа, из самой Греции.
Мы также по-товарищески говорили греческим товарищам, что в Греческой партизанской армии надо лучше обеспечить руководящую роль партии; политический комиссар в роте, батальоне, бригаде, дивизии должен быть настоящим представителем партии и, как таковой, должен иметь право командовать наравне с командиром. Однако мы заметили и много раз указывали греческим товарищам, что руководящую роль партии в армии они понимали неправильно. Относительно этой проблемы я и раньше выражал товарищу Сталину мнение нашей партии, а в письме к нему мы также излагаем этот вопрос. Непонимание руководящей роли партии в армии явилось, по-нашему, одной из основных причин военного поражения Греческой демократической армии. Мы неуклонно исходим из марксистско-ленинского положения о том, что командир и политкомиссар составляют единство, которое руководит военными действиями и политическим воспитанием воинских частей, что оба они одинаково ответственны за положение своей воинской части во всех отношениях, что оба они, командир и комиссар, руководят в борьбе своим воинским соединением, своей воинской частью.
Без политкомиссаров не было бы Красной Армии, учит Ленин. В нашей Национально-освободительной армии, а ныне в нашей Народной Армии мы придерживались и продолжаем придерживаться именно этих принципов, В Греческой Национально-освободительной армии, ЭЛАСе, командир и комиссар, как общее командование, существовали, однако на практике этот принцип не соблюдался как следует. Давление порочных буржуазных взглядов командиров действительной службы, которые не терпели иметь при себе, в командовании, доверенных партии людей, привело к тому, что в то время в Греческой демократической армии роль комиссаров в командовании затмевалась и отодвигалась на второй план. Это следствие взглядов руководителей Коммунистической партии Греции на «регулярную армию». Греческие руководящие товарищи ликвидацию роли политкомиссаров стараются оправдать, беря в пример армию какой-то другой страны, однако мы считаем, что греческие товарищи не трезво подходят к этому вопросу.
Мы удивлялись ряду скрытых форм, которые применяли греческие товарищи, однако мы видели, что действительность была совершенно иной. Это мы не можем иначе объяснить, кроме как нашим впечатлением о том, что у греческих товарищей царили разброд, оппортунизм, что они затмевали руководящую роль партии… Но греческие руководящие товарищи выступали против наших взглядов, которые мы высказывали им по-товарищески, как коммунисты-интернационалисты, борющиеся за общее дело, движимые общими великими интересами, дорожащие делом борьбы греческого народа. Они нехорошо восприняли наши замечания.
Товарищ Никое Захариадис наговорил нам много неприятного; помимо всего прочего, он поссорился с нами, обвиняя нас в том, будто мы реквизировали греческие грузовики, предназначенные для перевозки греческих беженцев и их вещей, и потребовал, чтобы мы мобилизовали и свои грузовики для их нужд. Что мы использовали греческие грузовики для перевоза греческих беженцев на отведенные для них места, это совершенно верно. Греческих беженцев мы приняли и перевезли на север Албании, где, несмотря на наши трудности, нам пришлось снабжать их и продовольствием, то есть делиться с ними последним. Что касается наших средств, то парк грузовиков у нас был очень небольшой и к тому же с помощью наших грузовиков нам приходилось снабжать всем всю Албанию.
Греческие товарищи упрекают нас также в том, будто мы не оказывали предпочтение разгрузке материальной помощи — одежды, продовольствия, палаток, простыней и т. д., которые были доставлены в наши порты для греческих беженцев, прежде чем последние покинули Албанию. Это неправда. Поступавшие извне на пароходах для греческих беженцев материалы, бывало, находились под материалами и товарами, предназначенными для нас. В таких случаях, понятно, сначала надо было разгрузить верхний груз, а затем уже нижний, иначе нельзя было; мы не знаем какого-либо метода разгрузки парохода снизу.
Во всяком случае, это были мелкие, преодолимые разногласия, которые и были преодолены. Решающими вопросами были затронутые мною вопросы политической и военной линии Коммунистической партии Греции в годы войны.
Греческие товарищи не только не разделяли наши взгляды и не принимали наши замечания, но, по нашему убеждению, они превратно воспринимали их; причем в своем недавнем письме нашему Политбюро наши принципиальные взгляды и позиции они недопустимым и антимарксистским образом отождествляют со взглядами титовцев…
После этих обвинений, которые наше Политбюро рассмотрело хладнокровно, мы сочли необходимым, чтобы те греческие беженцы-демократы, которые еще находились в Албании, покинули нашу страну.
Пусть товарищ Сталин нам скажет, правильны ли или неправильны высказанные нами взгляды и занятая нами позиция, мы готовы признать любую возможную ошибку и выступить с самокритикой.
Товарищ Сталин, обращаясь ко мне, перебил меня и сказал:
— Когда товарищи в беде, нельзя дать им пинка.
— Вы правы, товарищ Сталин, — ответил я ему, — но заверяю вас, что мы никогда не давали пинка греческим товарищам. Вопросы, которые мы ставили на обсуждение, имели большое значение и для греческой армии, и для нас…
— У вас все? — спросил меня товарищ Сталин.
— Все, — ответил я.
Тогда он предоставил слово товарищу Захариадису.
Для объяснения причины поражения, Захариадис, в частности, заявил: «Если бы мы знали еще в 1946 году, что Тито станет изменником, то мы не начали бы борьбу против греческих монархо-фашистов». Он добавил затем еще некоторые другие «причины», объяснявшие поражение, повторяя, что у них не хватало вооружения, что албанцы, хотя поделились с беженцами последним, все же чинили им некоторые препятствия и т. д. Некоторые второстепенные проблемы Захариадис поставил как принципиальные вопросы. Он упомянул затем нашу просьбу (с которой он сам раньше обратился к нам), чтобы и те греческие беженцы-демократы, которые еще находились у нас, покинули Албанию. По его мнению, это означало конец греческой национально-освободительной борьбы.
Мне хочется высказать по этому случаю свое впечатление, что товарищ Никое Захариадис был человеком очень умным, с широким кругозором, но, по моему мнению, не в нужной степени марксистом. Он, несмотря на понесенное поражение, стал говорить в защиту стратегии и тактики, которых придерживалась Греческая демократическая армия, настаивая на том, что эта стратегия и эта тактика были правильными, что им нельзя было иначе действовать. Он подробно изложил этот вопрос. Значит, каждый из нас оставался при своих позициях.