Хрущевцы
Шрифт:
Это не могло не разгневать прежде всего Тито и его сообщников, которые, в восторге от решений XX съезда и от того, что происходило в других странах, ждали, чтобы и в Албании произошел глубокий переворот. Титовцы, работавшие в югославском посольстве в Тиране, усилили свою деятельность против нашей партии и нашей страны.
Воспользовавшись нашим корректным поведением, как и льготными условиями, которые были созданы им у нас для исполнения их обязанностей, югославские дипломаты в Тиране, по приказу и указаниям Белграда, стали вновь оживлять и активизировать свою старую агентуру в нашей стране, ориентировали ее и подали сигнал к атаке. Провалившаяся попытка на Тиранской партийной конференции в апреле 1956 года напасть на руководство нашей партии, была делом белградских
Однако, увидев, что и этот заговор провалился, советские руководители, прикидывавшиеся, нашими закадычными друзьями и принципиальными людьми, не преминули прибегнуть также к открытому давлению и открытым требованиям.
Накануне III съезда нашей партии, который проводил свою работу в последние дни мая и в начале июня 1956 года (III съезд АПТ проходил с 25 мая по 3 июня 1956 года), Суслов совершенно без обиняков потребовал от нашего руководства "пересмотреть" и "исправить" свою линию прошлого.
– Нашей партии нечего пересмотреть в своей линии,- бесповоротно сказали мы ему.
– Мы ни разу не допускали грубых, принципиальных ошибок в политической линии.
– Вы должны пересмотреть дело ранее осужденных вами Кочи Дзодзе и его товарищей, - сказал нам Суслов.
– Они были и остаются изменниками и врагами нашей партии и нашего народа, врагами Советского Союза и социализма, - резко ответили мы ему. Даже если бы мы сто раз пересмотрели процессы по их делу, мы сто раз квалифицировали бы их только врагами. Таковой была их деятельность.
Тогда Суслов стал говорить о том, что происходило в других партиях и в самой КПСС. о "более великодушном", "более гуманном" подходе к этому вопросу.
– Это, -сказал он,- произвело большое впечатление на народы, они положительно относятся к этому. Так оно должно быть и у вас.
– Наш народ стал бы забрасывать нас камнями, если бы мы реабилитировали врагов и предателей, тех, кто пытался надеть стране оковы нового рабства, заявили мы идеологу Хрущева.
Увидев, что так ничего не выйдет, Суслов пошел на попятную.
– Хорошо, - сказал он, - если вы убеждены в том, что они враги, то пусть они такими и останутся. Но вам надо сделать одно: не говорить об их связях с югославами, больше не называть их агентами Белграда.
– Мы здесь говорим о правде, - сказали мы ему.
– А правда такова, что Кочи Дзодзе и его сообщники по заговору были стопроцентными агентами югославских ревизионистов. Мы во всеуслышание заявляли о враждебных нашей партии и нашей стране связях Кочи Дзодзе с югославами, предали гласности множество фактов, свидетельствующих об этом. Они хорошо известны советскому руководству. Быть может, вы еще не знакомы с фактами и, поскольку вы настаиваете на вашем мнении, я приведу вам некоторые из них.
Суслов с трудом сдерживал гнев.
– Да, да!
– с нетерпением повторил он.
– Тогда как же можно исказить эту правду?!
– спросили мы его.
– И позволительно ли партии ради того, чтобы угодить тому или другому скрывать или извращать то, чтр доказано бесчисленными фактами?
– Но ведь иначе нельзя улучшить отношения с Югославией,- фыркнул Суслов.
Все стало для нас более чем ясно. За "братским" вмешательством Суслова, скрывались сделки между Хрущевым и Тито.
По всей вероятности, титовская группа, которая теперь уже завоевала себе почву, добивалась побольше пространства, побольше экономических, военных и политических выгод. Тито настоятельно требовал от Хрущева реабилитации таких титовских предателей, как Кочи Дзодзе, Райк.Костов и другие. Однако в нашей стране это желание Тито не исполнилось, тогда как в Венгрии, Болгарии, Чехословакии он добился своего. Там предатели были реабилитированы, а марксистско-ленинское руководство партий было подорвано. Это было общим делом Хрущева и Тито. Тито считал нас занозой в ноге, однако наша позиция по отношению к нему была твердой и незыблемой. Даже если бы враги осмелились предпринять какие-либо действия против нас, мы противодействовали бы. Тито давно знал это. но знал и убеждался в этом также Хрущев. который, естественно, был склонен сузить дороги Тито, не дать ему пастись на тех "лугах" которые Хрущев считал своими.
Примерно 15-20 дней спустя после 111 съезда нашей партии, в июне 1956 года, я находился в Москве на совещании, о котором я говорил выше и в котором принимали участие руководители партий всех социалистических стран. Хотя целью совещания было обсуждение экономических вопросов, Хрущев, по привычке, воспользовался случаем и коснулся всех других проблем.
Там, в присутствии всех представителей остальных партий, своими собственными устами он признал, что Тито оказывал на него давление в целях реабилитации Кочи Дзодзеи других врагов, осужденных в Албании.
– С Тито, - сказал, в частности, Хрущев, - мы обсуждали вопрос об отношениях Югославии с другими странами. Поляками, венграми, чехами, болгарами и другими Тито был доволен, а об Албании он говорил с явной нервозностью, махая руками и ногами. "Албанцы,-сказал мне Тито, - не в порядке, они не на верном пути, не признают допущенных ими ошибок, они ничего не понимают из всего происходящего".
Повторяя слова и обвинения Тито, Хрущев фактически также нашел подходящий случай выразить свою злобу и недовольство нами по поводу того, что мы на нашем съезде не реабилитировали Кочи Дзодзе, которого Тито, -подчеркнул Хрущев, - назвал великим патриотом.
– Когда говорил об албанских товарищах, Тито весь дрожал, но я возразил ему и сказал, что ото внутренние дела албанских товарищей, они сумеют разрешить их, -продолжал "докладывать" нам Хрущев, стараясь заверить нас в том, что он имел крупный спор с Тито. Но мы уже знали смысл беспрерывных лобзаний и споров между этими двумя трубадурами современного ревизионизма.
Погрузившись по горло в болото измены, Тито составил много заговоров против социалистических стран. Но, когда изменил Хрущев, он обратился в "павлина" и стал прикидываться "учителем" Хрущева. Тито вправе требовать много от него и он не отстал в этом отношении. Он стремился заставить Хрущева подчиниться ему и поступать по его приказам. За Тито стояли американский империализм и мировая реакция, вот почему Хрущев проводил тактику сближения с Тито, старался перетянуть его на свою сторону, задобрить его, а затем задушить. Но ведь он имел дело с Тито, который также проводил тактику сближения с Хрущевым, чтобы навязать ему свою волю, а не подчиниться ему, диктовать ему, а не получать от него приказы, получать как можно больше помощи без каких-либо условий и заставить Хрущева подчинить ему всех противников Белграда, в первую очередь Албанскую партию Труда.