Хрущевская «оттепель» и общественные настроения в СССР в 1953-1964 гг.
Шрифт:
«Люди всюду — на улицах, в очередях в магазинах, на базарах — возмущались», — свидетельствует А.М. Иванова, работавшая тогда на Кольской мебельной фабрике в Мурманской области{2129}. Под открытым недовольством имеет в виду разговоры в очередях врач ЦСП-14 МО СССР Г.А. Труздева{2130}. Свидетелем возмущения людей, стоявших в очередях, была З. Г. Евграфова, работница Измайловской прядильно-ткацкой фабрики в Москве{2131}.
«Недовольны были многие знакомые» Н. В, Подколзиной, шлифовщицы с завода «Фрезер», проживавшей в Быково. Но они также об этом сильно не распространялись, много не говорили{2132}. «Реагировали мы сдержанно, — признавался техник трамвайного депо им. Баумана А.И. Харитонов, — за решетку нам не хотелось!»{2133}. «Молчали в подушку», по выражению милиционера А.В. Петрова из поселка Рощино в Ленинградской области{2134}.
Надеялись
Отмену бесплатного хлеба в столовых одобрили соответственно 6 и 5,5% опрошенных. Встретил это решение, как «должное в такой обстановке», А.М. Семенов, секретарь Коробовского райкома партии (в Белоруссии) по сельскому хозяйству{2137}. Полагала, что эта мера не так уж заметно сказалась на бюджете рядового человека, учительница Н.С. Мартынова из подмосковного поселка Дзержинский: «Платить стали по 1 копейке за кусок хлеба»{2138}.
Было «ужасное отношение к хлебу», по словам Г.И. Воронковой, студентки Московского института транспортного строительства{2139}. «Некоторые набирали хлеб и кормили им свиней, что очень возмущало», — объясняла Е.Н. Петрушенко, контролер на трикотажной фабрике в Симферополе{2140}. «Это заставит относиться к хлебу с большим уважением», — думала Е.Н. Сычева, работница завода им. Ухтомского в Люберцах{2141}. Была довольна Л.В. Борзова, инженер закрытого машиностроительного завода в Красноярске: «К хлебу суждено другое отношение, нельзя им кидаться или кормить коров»{2142}. «До этого бесплатный хлеб валялся на полу в столовой, очень много продуктов уходило в отходы», — вспоминал рабочий Метростроя М.М. Гурешов{2143}. «Им в столовой в футбол играли», — утверждал А.Д. Арвачев с предприятия п/я 41 в Подольске{2144}. «Было ненормальное положение с хлебом, на нем спекулировали, так всем и надо было!» — говорила учительница средней школы № 13 Раменского района в селе Власове Л.А. Змитрук{2145}. Верил, что им кормили свиней, машинист Октябрьской железной дороги из подмосковного села Куркино И.П. Стрельченко{2146}. Выдачу бесплатного хлеба в столовых московский повар Р.И. Капошина вообще считала самым больным вопросом: «Мы замучились»{2147}. Председатель Ершовского районного потребительского общества Н.Д. Михальчев разъяснял: «Бесплатного хлеба в столовых никогда не было. Это была только видимость. Хотя этот хлеб действительно лежал на столах, но средняя его стоимость входила в цену блюд, которые вы брали (борщ, котлеты и т. д.). Правда, если вы, заходя в столовую, ничего не брали, а ели один лишь хлеб, то этот хлеб действительно был бесплатным»{2148}. О таком случае вспоминает Г.Н. Стецюра: у нее на глазах ее отец в одной из столовых Одессы съел «целую горку белого хлеба»{2149}.
«Шла пропаганда, что крестьяне хлебом кормят скотину», — упоминает и официантка одного из московских кафе Н.Н. Сныткова{2150}.
От 0,25 до 4% опрошенных не видели в происшедшем вины власти.
Колхозный механизатор В.А. Егоров из села Мишенка в Гжатском районе Смоленской области считал, что «неурожай ни от кого не зависит»{2151}. «Неурожай есть неурожай, — рассуждала рабочая ДЭУ в Балашихе А.И. Яковлева, — он от бога, и винить здесь некого»{2152}. В Тамбовской области, сообщала аспирантка ВНИИ экономики сельского хозяйства Т.И. Шевякова, «главным виновником считали засуху»{2153}. «Отнеслись как к стихийному бедствию», — говорила бригадир подмосковного колхоза им. Ленина П.И. Ковардюк{2154}. «Что можно сделать, если природа преподнесла такой сюрприз?» спрашивала учительница Константиновской школы в Загорском районе В.С. Безбородова и добавляла: «От хорошего к плохому трудно привыкнуть»{2155}. «Все реагировали довольно спокойно», — казалось инженеру ВНИИлитмаша А.В. Гавриленко{2156}. «Все с пониманием на это отреагировали, — вторила ему работница швейной мастерской № 23 в Москве Л.В. Гурьева. — Власть-то не виновата, что урожай не удался»{2157}.
Но от 3 до 7% видели в этом неспособность власти выполнить свое обещание поднять сельское хозяйство. Ругали не только непогоду, но и правительство, по словам работницы Лыткаринской горбольницы А.С. Клюничевой: «Это начало в привычку входить»{2158}.
«Если бы Хрущев не носился с кукурузой как дурень с писаной торбой, — рассуждал член КПСС В.Е. Голованов из Калининграда, — может быть хлеба было бы в достатке»{2162}. В чрезмерном насаждении кукурузы видел корень зла шофер Ю.И. Чумаров из деревни Аксеново в Раменском районе{2163}. «Хрущев-дурачок кукурузой завалил!» — негодовала домохозяйка М.М. Лунина из деревни Круглица в Куринском районе Орловской области{2164}.
Москвич А.В. Шаталин объяснял ухудшение положения с продовольствием еще и тем, что были резко ограничены возможности ведения личного подсобного хозяйства: «В поселке Ершов, где жили мои родители, представители райфинотдела ходили по дворам и описывали имеющуюся живность. Мои старики выращивали двух поросят, а иметь положено было только одного. Поэтому со второго стали брать налог. Идиотизм был какой-то. Все эти мероприятия отбивали охоту заниматься личным хозяйством. Хрущев хотел, чтобы все граждане питались в столовых и покупали молоко в магазинах, а не держали своих коров. Он хотел, чтобы у людей было больше свободного времени, чтобы они культурно отдыхали, “росли над собой”, не копошились в навозе». Такую его политику Шаталин считал «вредной и дурацкой»{2165}. «Логичное завершение реформ Хрущева в сельском хозяйстве» видел во всем этом инженер Кореневского завода строительных материалов И.И. Назаров{2166}. С.Ф. Хромов из предприятия п/я 17 во Фрязино считал, что неурожай был «спровоцирован руководством, Хрущевым лично (повсеместными посевами кукурузы, даже там, где она не давала урожая)»{2167}. «Злость на Хрущева, по вине которого разорено сельское хозяйство», была у Е.В. Наливайкиной, бухгалтера завода «Ростсельмаш»{2168}. «Все ругались на Хрущева», по словам рабочей одного из заводов в Тамбове В.В. Новожиловой и рабочей М.Д. Бизюкиной из Мичуринска{2169}. «Усилилось недовольство Хрущевым» и по словам библиотекаря А.М. Вавиловой из поселка Советский под Астраханью{2170}. «Недовольство Хрущевым было повсеместным», — утверждал Н.Д. Михальчев, бывший тогда председателем Ершовско-го (в Саратовской области) районного потребительского общества{2171}. «Все ругали Хрущева за все это», — свидетельствовала и жительница Пензенской области А.В. Девяткина{2172}. Учительница русского языка и литературы в Воздвиженской средней школе Загорского района А.П. Запрудникова вспоминала, как тогда пели частушку: «Жена Хрущева умерла — белый хлебец унесла, если снова женится — куда черный денется?»{2173}
Дело доходило до того, что, как свидетельствует секретарь Аромашевского райисполкома в Тюменской области В.П. Торопова, некоторые люди «думали, что правительство прячет хлеб»{2174}. Думала, что «хлеб нечистый» из-за того, что «Хрущев пшеницу продает за границу», К.М. Ежова, рабочая завода № 67 в Москве{2175}. «Эту политику считали вредительством» и по свидетельству работницы Косинской трикотажной фабрики Т.П. Михайловой{2176}.
Как всегда это бывает, обострение социальной обстановки сопровождалось ростом спекуляции и уголовных преступлений. Только за праздники 7-9 ноября 1963 г. и только на одной Украине произошло 34 убийства и 3 изнасилования. Имели место 14 случаев распространения антисоветских листовок. «Все это вместе взятое омрачает и без того далеко не радужное праздничное настроение», — записывал в своем дневнике Шелест{2177}.
12 ноября он встречал в Киеве Хрущева и сопровождал его в загородную резиденцию «Залесье», где тот собирался готовиться со своей командой к очередному пленуму ЦК КПСС, посвященному развитию химической промышленности как важнейшему условию подъема сельского хозяйства и роста народного благосостояния. В те дни Шелест заносил в свой дневник: «На станции Раздельная в 12 вагонах демобилизованные из армии грузины устроили пьяный дебош, открыто высказывали недовольство в адрес Хрущева, защищали все действия и порядки при Сталине, восхваляли политику Маленкова. В Стамбуле с нашего туристического парохода остался 21 человек… Все это довольно неприятные вещи, и это довольно прозрачно говорит о нашем политическом состоянии… Сейчас просто у нас катастрофа с сельским хозяйством, и это не может не отражаться на политическом престиже в целом и в частности на престиже Хрущева»{2178}.