Хрущевская «оттепель» и общественные настроения в СССР в 1953-1964 гг.
Шрифт:
— Вся партия, весь советский народ рассматривают это как своевременный, мудрый и дальновидный шаг{2031}.
А тут еще неурожай из-за засухи летом 1963 г. Из продажи исчез белый хлеб, пропала манная крупа и вермишель. В Киеве распространились панические слухи, что будут введены карточки на хлеб и сильно урежут фонды на продажу населению крупы, сахара, мыла, соли. В Николаеве так и произошло: дневной расход хлеба там составлял 150 тонн, а стали получать только 102 тонны. Грузчики в порту отказались грузить муку на корабли, отправлявшиеся на Кубу, и на погрузку были брошены воинские подразделения. «Чтобы избежать открытых выступлений и просто забастовок или еще худших явлений», первый секретарь ЦК КП Украины П.Е. Шелест «на свой страх и риск» дал указание заместителю председателя республиканского правительства увеличить фонды на хлеб для Николаева{2032}.
Люди в очередях не стеснялись высказывать свое мнение о происходящем. В одном из писем, полученных А. Твардовским по поводу его поэмы «Теркин на том свете», его спрашивали: «Вы говорите “пушки к бою идут задом”, не пора ли их повернуть?»{2033}.
Продовольственные трудности 1963 г. не коснулись лишь 32,5% опрошенных в 1998 г. и 24% опрошенных в 1999 г.
«У нас этого не было, прошло стороной», — говорил колхозник В.Д. Жаров из деревни Марково в Лотошинском районе{2034}. «Никто не ощутил», — убеждена управляющая совхозным отделением в деревне Стрешневы Горы в том же районе П.А. Барабошина{2035}. «Мы жили в деревне», — так и объясняла колхозная доярка из Смоленской области А.Ф. Тихонова{2036}. В колхозной семье Спиридоновых (село Старое Съяново в Подольском районе) хватало более или менее продуктов, получаемых на трудодни, выручали свои куры: яйца были самой желанной пищей для семерых детей{2037}. «Тот не крестьянин, который не имеет запас хлеба», — объясняла доярка М.С. Прилепо из деревни Струменка в Суражском районе Брянской области{2038}. Жили с собственного хозяйства, поясняла А.А. Гаранина из деревни Дерюзино (колхоз «Заря») около Загорска: «Покупали лишь сахар, соль, спички»{2039}. «У нас была натуроплата, все свое, продукты с участка, молоко, мясо, хлеб свой пекли», — вспоминал В.Т. Гришаев, совхозный ветеринар из села Николаевка в Косторненском районе Курской области{2040}. «Все было свое» у колхозника И.Н. Лопатникова из села Ведянцы в Ичалковском районе Мордовии{2041}. «Жили за счет подсобного хозяйства», — вспоминает П. И, Кондратьева, работавшая тогда учительницей в Новгородской области{2042}.
«У нас было свое хозяйство», — отмечала ткачиха З. С. Жирнова, работавшая и жившая в селе Ашитково Воскресенского района Московской области{2043}. «Хлеб был свой» у домохозяйки Л.М. Конновой из села Малая Грибановка в Житомирской области{2044}. «Все лето работали в огороде и в саду, все было свое, даже пшеница», — вспоминала М.И. Пскова из Щелково-3{2045}.
«Шахтерские районы снабжались хорошо», — сообщал М.М. Гу-рен, инженер комбината «Тулауголь» в Новомосковске{2046}. «Пайки выдавали на шахте», — подтверждает Г.В. Кирич из Донбасса{2047}.
«ВПК это не касалось», — утверждали телефонистка и слесарь завода взрывчатых веществ № 11 в Краснозаводске М.В. и М.Ф. Шлыковы{2048}. Почти не коснулось А.П. Безменовой, рабочей Красногорского оптико-механического завода: «Завод-то был сильный, нам давали хлеб регулярно». Но и она помнит, что в городе некоторое время были очереди за хлебом{2049}. «На моей семье никак не отразилось», — вспоминала Л.Л. Тулупова, технический контролер Казанского авиационного завода{2050}. Не помнит о таких трудностях Е.А. Малиновская, начальник планового отдела на опытном заводе организации п/я 3713 в Москве: «На заводе спецпайки, да и муж хорошо получал»{2051}. «Я неплохо получала, да и дочь помогала», — говорила технический контролер ЦИАМа в Москве А.Г. Митина{2052}. «У меня не было проблем с продовольствием, но окружающие беспокоились», — признавал инженер предприятия п/я 1323 в Москве Э.А. Шкуричев{2053}.
То же самое относится к военным гарнизонам и семьям военнослужащих. Офицер из ближнего Подмосковья В.Я. Самойлов «батон под названием «Русское чудо» покупал за 13 копеек без очереди (покупай хоть 3,
В системе Министерства внешней торговли «все время были заказы, все можно было купить», по словам экономиста «Экспортльна» Е.В. Корниенко{2060}. Не коснулись трудности шофера Совмина РСФСР С.П. Воблова{2061}.
На кондитерской фабрике «Красный Октябрь» в Москве, вспоминает работавшая там В.Н. Ригарович, «можно было есть сколько хочешь, но нельзя было выносить»{2062}. «Меня это никак не коснулось», — вспоминал А.А. Линовицкий, грузчик одного из продовольственных магазинов в Алексине{2063}.
Утверждает, что «хлеба было достаточно, а муку выдавали даже больше чем нужно», научная сотрудница ВНИИ экономики сельского хозяйства В.Ф. Полянская{2064}. «В Москве такого нормирования практически не видел» инженер ЗиЛа Е.Д. Монюшко. Не видел он и голода, «бывая в командировках по всей стране». Таковой «появился только при Ельцине»{2065}. Не затронули продовольственные трудности хирурга городской больницы в Каунасе П. Паулаускаса{2066}. Не коснулись они и шофера МИДа Г.В. Алексеева{2067}.
Не помнят того, чтобы их в 1963 г. коснулись продовольственные трудности, еще 4 и 4% опрошенных. Например, П.Д. Ковалев, рабочий Московского мясокомбината им. Микояна{2068}, или В.М. Колесник, офицер с противоракетного полигона в Приозерске (Казахстан){2069}. Их (в основном продавцов и военнослужащих), очевидно, с некоторой долей сомнения, можно отнести к тем, кого продовольственные проблемы 1963 г. не коснулись.
Отметили, что продовольственные затруднения их коснулись, соответственно 48 и 52% опрошенных.
«Большое горе, погибло много зерна», — вспоминала колхозница А.М. Чемерисюк из села Елешовка в Хмельницкой области{2070}. «Коснулось всех граждан СССР, особенно Украины», — утверждает Л.И. Волкова, техник закрытого НИИ связи в Москве{2071}. Это коснулось всех, кого знал рабочий МЗМА С.И. Виктюк: «Обеды в заводских столовых ухудшились, талоны выдавались на заводе с задержками»{2072}. «Продовольственные трудности коснулись почти всех», — утверждает учительница из подмосковного Косино Г.К. Пя-тикрестовская{2073}. «Это коснулось всех», — заявлял и рабочий Константиновского деревообрабатывающего завода в Загорском районе В.С. Безбородое{2074}. «Так или иначе это коснулось всех советских людей», — уверял инженер Кореневского завода строительных материалов И.И. Назаров{2075}.
Как «очередной шаг к победе коммунизма» расценил произошедшее офицер ПВО Э.В. Живило: «Мои дети голодали в Киеве, в то время как я укреплял юго-восточные рубежи родины»{2076}. Помнит, что выдавали муку по карточкам, техник станции Черкизово Московской Окружной железной дороги М.И. Беляков{2077}. «Было плохо с хлебом и мукой в магазинах», — вспоминала З. Г. Евграфова, работница Измайловской прядильно-ткацкой фабрики в Москве{2078}. «Пропали макароны, вермишель, крупы», — вспоминала К.С. Белкина, рабочая Долгопрудненского механического завода{2079}. Очереди за хлебобулочными изделиями в магазинах вспоминает М.Г. Никольская из поселка Икша в Дмитровском районе{2080}. Как «за мукой с ночи занимали очередь», помнит Н.П. Плужникова, работница завода оптического стекла в подмосковном Лыткарине{2081}.