Хрустальная гробница Богини
Шрифт:
– Ты чего тут делаешь ночью? – строго спросил учитель, распахивая перед Аней дверку.
– Домой иду, – нагло ответила она, решив не ябедничать на Пашу. – А вы?
– А я еду.
– От любовницы?
– От друга.
– А чего так поздно?
– Машина по дороге сломалась. Чинил три часа. – Он постучал пальцами по рулю. – Старая она у меня…
– Ну а теперь мы можем ехать? – нетерпеливо проговорила Аня. Ей хотелось побыстрее попасть домой и лечь спать – учебный год еще не закончился, так что поход в школу никто не отменял, а вставать, чтобы не опоздать на занятия, надо не позже половины
– Да, сейчас… Только руки вытру…
Он полез куда-то под сиденье, пошуровал там, затем вынул не очень чистое вафельное полотенце. Но вместо того чтобы вытереть об него свои руки (безупречно чистые, как оказалось!), поднес его к Аниному лицу. Девушка, уловив резкий, дурманящий запах, попыталась отстраниться, но Леонид Павлович взял ее свободной рукой за голову и ткнул носом в ткань.
Запах проник в ноздри.
Аня вдохнула. Голова ее тут же закружилась. Перед глазами все поплыло. Она провалилась в черноту.
Аня с трудом разлепила веки. Со стоном приподняла голову, осмотрелась.
Слева от нее была цементная стена. Справа грубо сколоченный стол, на котором стоял стакан воды и зажженная свеча в пол-литровой банке. Впереди фанерная дверь без ручки. Низкий дощатый потолок. Топчан с чистым, но изрядно потрепанным бельем.
Аня вскочила. Ее макушка тут же стукнулась о доски потолка. От удара в голове зазвенело, и Аня опять опустилась на подушку…
Куда она попала, черт возьми? Что это за помещение? Размеры его где-то два на два, высота от пола до потолка метра полтора. Окон нет. Только дверь. Просто коробка какая-то…
Поерзав на жестком топчане, Аня сползла с него. Встала на ноги. Распрямиться не получилось (ее рост составлял сто шестьдесят пять сантиметров), так что пришлось двигаться в полусогнутом состоянии. Таким образом она обошла свою тюрьму. Потрогала стены, ощупала потолок, торкнулась в дверь. Так ничего и не поняв, вернулась на топчан. Легла. Стала вспоминать события вчерашнего дня… Стоп, а почему она решила, что это произошло вчера? Быть может, прошло всего пара часов – вон свеча горит… Но даже если так, все равно непонятно, зачем Леонид Павлович (Ленчик, как его за глаза величали ученики) сунул ей под нос вонючую тряпку, нюхнув которую она отрубилась, зачем притащил сюда, зачем запер… Решил проучить? Попугать? Чтоб не шастала одна по лесу?
Вдруг за дверью что-то лязгнуло. Аня вздрогнула, инстинктивно зажмурилась.
Лязг повторился. Похоже, кто-то отодвигал плохо смазанную задвижку.
Послышался скрип. Это открыли дверь. Затем снова воцарилась тишина.
Аня почувствовала чей-то взгляд. От него по коже побежали мурашки. Стало жутко. И почему-то холодно…
– Не притворяйся, что спишь, – донесся до нее знакомый голос. Голос, который диктовал домашние задания, декламировал стихи, зачитывал отрывки из произведений. Голос ее учителя по русскому и литературе. Голос Ленчика. – Я знаю, ты вставала… Слышал шаги…
Дальше лежать с закрытыми глазами было глупо, поэтому Аня распахнула веки. Перед ней, согнувшись, стоял Ленчик. Он был одет в привычный джемперок с V-образным вырезом, рубашку, галстук, брюки со стрелками. От него пахло сладковатым, немного женским, одеколоном. И нафталином.
– Ну чего уставилась? – ласково проговорил он. – Спроси, если хочешь что-то узнать…
– Зачем вы меня сюда привезли? – хрипло проговорила Аня и не узнала своего голоса. – Объясните мне…
– Теперь ты будешь здесь жить. Это твоя комната.
– Что вы такое говорите… – Она глупо улыбнулась. – Я не понимаю… У меня есть дом. Родители. Я должна вернуться…
– Нет, туда ты не вернешься… Ты останешься здесь.
– Но мне надо в школу! Я ваша ученица, у меня занятия! Русский у нас сегодня стоит вторым уроком…
– Забудь, – по-прежнему сладко промурлыкал он, но глаза его как-то неестественно заблестели и сменили свой цвет: из голубых стали почти белыми. – Ты плохая девочка. Грязная. Таким не место среди остальных детей…
– Почему я грязная?
– Ты развратная маленькая дрянь! Похотливая сучка. – Он сощурился, как кот, загадочно улыбнулся. – Я давно за тобой наблюдаю… Я знаю все твои тайные желания…
– Я не сучка и не дрянь! – зло выкрикнула Аня. – И вы не имеете права меня тут держать! Это преступление!
Она ринулась вперед, попыталась схватить его за волосы, но Ленчик со смехом двинул ей кулаком в нос. Из него тут же брызнула кровь, Аня, всхлипнув, зажала ноздри рукой.
– Запрокинь голову, – посоветовал Ленчик. – Тогда кровь сама остановится.
– Пошел на хрен! – гаркнула Аня.
– Ухожу. У меня, как ты правильно заметила, сейчас урок в одиннадцатом классе. Приду вечером, принесу поесть. Пока придется поговеть. Но у тебя есть вода, попей, если в горле пересохнет…
– Меня хватятся! Не сегодня, так завтра! И что ты будешь делать, когда за тобой придет милиция?
– Наивная девочка…
– Меня найдут, обязательно найдут! – не очень уверенно выкрикнула Аня. Но в тот момент она уговаривала саму себя. – А тебя посадят, чертов урод! Станешь в тюрьме петушком! То-то над тобой урки потешатся!
– Анечка, у тебя, оказывается, богатое воображение, – иронично проговорил он. – Почему ты не включала его, когда писала сочинения?
Аня вскочила, дабы вцепиться в рожу Ленчика, но он молниеносно выскользнул за дверь и лязгнул задвижкой. А ей ничего не осталось, как вернуться на свою продавленную лежанку и, уткнув окровавленный нос в подушку, разрыдаться.
Выплакав весь запас слез и сорвав голос (временами она выла, временами кричала, потом икала и хрипло всхлипывала), Аня перевернулась на спину и опухшими глазами уставилась в низкий потолок. Но долго смотреть на него она не могла – ей начинало казаться, что она в гробу. Тогда Аня перевела взгляд на свечу, затем на стакан с водой. Пить хотелось ужасно, но она не стала этого делать. Вдруг в жидкость что-нибудь подмешано? Снотворное, например… Или яд. А то и возбуждающий препарат – Аня читала о таких. Подсыпаешь его девушке в пищу, и она на тебя сама набрасывается… Представив, как, отведав такого порошочка, она кидается на Ленчика, Аня передернулась от отвращения. Лучше умереть, чем лишиться девственности с таким козлом! Пусть только попробует до нее дотронуться, она ему глаза выцарапает! Или горячим воском на гениталии плеснет! А то и подожжет этот деревянный «гроб» к чертовой матери!