Хрустальная гробница Богини

Володарская Ольга Геннадьевна

* * *

Она со стоном открыла глаза. Несколько секунд перед ними стоял туман, но после Аня смогла разглядеть привычные доски потолка. Значит, она опять в тюрьме! Значит, все начинается сначала…

Аня, у которой сильно болел лоб, хотела помассировать его, но не смогла двинуть руками. Они оказались крепко связанными веревкой, конец которой был примотан к кольцу, вбитому в стену у изголовья. Приподняв голову, Аня глянула на свое тело. Оно по-прежнему оставалось обнаженным, и девушка смогла рассмотреть кровоподтеки и ссадины на своем животе, а также проступающие на ногах синяки.

Отведя взгляд от своего тела, Аня огляделась. Ленчика в комнатенке не было. Но приоткрытая дверь говорила о том, что он

где-то поблизости и вот-вот придет. И точно, буквально через минуту Аня увидела его на пороге – хмурого, все еще красноглазого, с заклеенной пластырем щекой. Ленчик бросил колючий взгляд на Аню и, уловив в ее глазах испуг, скривил рот в ухмылке:

– Не хотела по-хорошему. Будет по-плохому…

Он шагнул к топчану и со всей силы треснул Аню по лицу. Затем еще раз. На Аниных глазах выступили слезы. Из уголка губ вытекла тонкая струйка крови. Это немного улучшило настроение Ленчика. С просветленным лицом он выудил из кармана катушку скотча. Отмотал сантиметров пятнадцать, оторвал. Взялся пальцами за концы и приблизил к Аниному лицу.

– Это чтоб ты не кусалась, – сказал он, одним движением прилепив скотч к ее рту. – И не орала благим матом! Ненавижу это… – Ленчик провел рукой по Аниной груди, а когда она попыталась его лягнуть, ткнул кулаком ей в живот. – Но если захочешь, можешь постонать… Я знаю, такие шлюшки, как ты, это любят!

С этими словами он сбросил с себя одежду и навалился на Аню.

В первые секунды она ничего не чувствовала, кроме тяжести во всем теле. Ленчик был довольно упитанным, весил прилично, и худенькая Аня была буквально распластана по топчану. Но через какое-то время дышать стало легче, это Ленчик отстранился, чтобы ощупать ее своими потными ладонями. Он хватал ее за грудь, живот, внутреннюю сторону бедер… Аня извивалась, отстраняясь от его рук, дрыгала ногами, норовя сомкнуть их, но ее сопротивление только разжигало страсть Ленчика. Он дышал все тяжелее, наваливался все сильнее…

И вот Аня почувствовала, как ее внутренности разрывает что-то твердое и горячее! Она из последних сил рванулась из-под Ленчика, но он не дал ей уйти – схватил за плечи, вжал в топчан, дернул бедрами…

Острая боль пронзила все Анино естество. Появившись в паху, она волной разлилась по телу, ударила в голову… В левом виске невыносимо закололо, на глаза спустилась пелена, и Аня вновь полетела в черную бездну.

* * *

Все лето Аня провела на цепи. Как собака. Первые дни после того несостоявшегося побега Ленчик держал ее на веревке, не развязывая, только ослабляя ее, дабы пленница смогла сойти с топчана и оправиться в миску. Но как-то Ленчик заметил, что Аня теребит свои путы пальцами, пытаясь развязать их, и, испугавшись, посадил ее на собачью цепь. Приковал за шею к стене, решив тем самым все проблемы – сбежать Аня теперь не могла, зато по комнатенке передвигалась запросто. К тому же, слегка натянув цепь, можно было беспрепятственно насиловать девушку, поскольку дергаться с железной удавкой на шее она боялась. Лежала смирненько, как бревнышко, только глаза зажмуривала да губы кусала.

Кормил Ленчик Аню плохо. Теперь вместо картошки давал баланду из сечки. Ничего другого, по его мнению, пленница не заслуживала. Он к ней, понимаешь, со всей душой, а она его ногтями за щеку! До сих пор шрам не проходит… Но и копеечную крупу тоже надо было заслужить. Даром в этом мире ничего не дается! Поэтому Ленчик стал находить для Ани занятия. То постирать ее заставлял (приносил в каморку таз с мыльной водой и грязные вещи), то носки заштопать, то крупу перебрать. Один раз доверил картошку почистить, так эта дикарка на него с ножом кинулась, а когда Ленчик отскочил на безопасное расстояние, принялась свои запястья кромсать… Ладно он вовремя среагировал! Успел нож отобрать до того, как она себя изувечила. Теперь вот, идиотка, с перебинтованными руками ходит…

А до этого ходила с заклеенным ртом! Не мог Ленчик слушать ее глупости.

Твердила как заведенная, что он ее девственности лишил. И в кровавые пятна на простыне тыкала. Будто не знала, что это она благодаря Ленчику обрела утраченную невинность. Очистилась от скверны! Возродилась… Ленчик знал, такое бывает. Знал он также, что сие чудо бог сотворил не для нее, а для него. Осведомлен всевидящий господь, что ни за что раб его Леонид не прикоснется к той, которая запятнала себя грязным сексом с грязными кобелями, вот и удружил… И взамен ничего не потребовал. Так что о даре господнем Ленчик в скором времени позабыл, с пленницей своей обращался так, будто она по-прежнему оставалась грязной шлюхой. Бил ее, унижал и творил с нею всякие непотребства, о коих до этого только в похабных журналах читал и которые с собой ни одна порядочная женщина не позволила бы творить…

А она ничего – позволяла!

Да и что ей оставалось, со скованными-то руками?

…В самом конце лета Аня заболела. Ее беспрестанно рвало. А слабость была такая, что с топчана невозможно встать. Что уж о трудотерапии говорить? Ни иголку в руки взять не могла, ни барахлишко простирнуть. А уж стоило Ленчику посильнее ее поприжать, так тут же сознание теряла…

И валялась в отключке минут по десять, пока ей под нос ватку с нашатырем не сунут!

Ленчика Анины припадки жутко злили. Он не верил, что ей действительно плохо, считал – придуривается. Поэтому лечил он ее ремнем да скрученным мокрым полотенцем. По спине и ягодицам. Иногда по лицу и груди. Но это не помогало. Тогда Ленчик по-настоящему забеспокоился – вдруг помрет? – и начал давать девушке таблетки, желудочные настои, кашу на молоке, а один раз даже на воздух вынес, чтобы подышала.

Неизвестно, что помогло – таблетки, настои, каша или воздух, но в начале октября ее тошнить перестало. И сознание она больше не теряла. Слабость, правда, не прошла, а скорее усилилась. Теперь Аня пластом лежала на топчане, вставая только по нужде, и плакала беспрестанно. Ленчик уже и ошейник ослабил, и цепь удлинил, лишь бы она выздоровела, но девушка чахла на глазах. Ленчик ждал ее скорой смерти, но к началу второй четверти Аня не только ожила, но и сильно растолстела. У нее появился большой живот и дынеобразные груди, которые вызвали у Ленчика отвращение. Как и ее новоприобретенное пузо с торчащим пупком. Аня вообще начала вызывать у него омерзение. Поэтому он стал реже заходить к ней в каморку, а сексом заниматься совсем перестал… Не возбуждала она его, такая некрасивая, неповоротливая, апатичная. И Ленчик начал жалеть, что она не умерла!

Как-то в конце января он заглянул к ней после трехдневного отсутствия. Все это время Аня сидела без воды и еды, наказанная за свою нечистоплотность (отказалась мыться в корыте, мотивируя отказ тем, что от горячего ей дурно). Сидела в кромешной темноте, потому что свечи Ленчик ей оставлять боялся, а фонарь она разбила, чтобы его осколками вспороть недавно поджившие запястья. Так что когда он вошел в каморку, то не сразу разглядел пленницу. Пришлось поводить световым лучом по углам. Обнаружилась Аня под столом. Сжавшись в комок, она раскачивалась вперед-назад и тихо скулила. Под ее ягодицами была лужа. Ленчик решил, что она обмочилась, и разозлился.

– Свинья! – рыкнул он и, схватив девушку за волосы, выволок из-под стола. – Грязнуля! – Ленчик сорвал с ее плеч свою старую футболку (ее кофточка давно пришла в негодность) и швырнул на пол. – Вытирай немедленно! Сейчас принесу воды, будешь мыть!

Трясущимися руками Аня взяла тряпку и начала водить ею по полу. Ленчик пнул ее под зад и вышел.

Пока он набирал воду из колодца, пока ее грел, прошло минут двадцать. За это время можно было успеть вылизать всю каморку, включая стены и потолок, но, когда Ленчик вернулся туда, оказалось, что лужа никуда не исчезла, а грязнуля перебралась на топчан и лежит на нем в позе зародыша.