Хрустальное озеро
Шрифт:
— Кит, ты что, не будешь его читать? — спросила Рита. — Там описывается форма и все остальное…
— Конечно, буду, — ответила Кит.
Но конверт так и остался нераспечатанным.
— Колледж Святой Марии? — спросила миссис Хэнли из магазина готового платья. — Что ж, это неплохо. Значит, ты не станешь поступать в университет, как Клио?
— Нет, миссис Хэнли. Я хочу изучать гостиничное дело. Там можно научиться многому. Не только бухгалтерии, но и кулинарии
— А как твой отец относится к тому, что ты не поступаешь в университет? По-моему, он мечтал об этом всю жизнь.
Кит посмотрела на миссис Хэнли:
— Серьезно? Он никогда об этом не говорил. Ни словом не обмолвился. Пойду-ка я домой и спрошу его… Я не догадывалась об этом, пока вы не сказали.
— Может, я ошиблась? Не стоит зря расстраивать людей… — встревожилась миссис Хэнли.
Во взгляде Кит чувствовалось раздражение. Она не знала, что миссис Хэнли так стыдилась собственной дочери, работавшей в низкопробном дублинском кафе даже не официанткой, а простой уборщицей, что делала все, чтобы унизить остальных девушек Лох-Гласса.
А миссис Хэнли не знала, что стоявшая перед ней сердитая девушка толком не слышала ее слов. Чтобы вызвать бурю, достаточно было просто произнести имя ее отца.
В ту ночь Кит плохо спала. Она уже несколько дней ни на чем не могла сосредоточиться. Вдруг мать напишет из Англии или, хуже того, приедет? Неужели счастливое будущее отца растает у нее на глазах?
— Эммет, от тебя пахнет спиртным, — заметила Кит.
— Серьезно? Я думал, все уже выветрилось.
— О чем ты думаешь?
— А ты не наябедничаешь?
— Разве я когда-нибудь ябедничала?
— Ну, мы с Майклом Салливаном и Кевином Уоллом… выпили по коктейлю.
— Не верю.
— Точнее, слили остатки из бутылок, лежавших в баре Фоули, в кувшин и перемешали.
— Эммет, ты рехнулся. Совершенно рехнулся.
— Честно говоря, это было ужасно. Одна вода. Потому что в бутылках из-под виски и бренди почти ничего не осталось.
— Как тебе не стыдно!
— Ладно, спасибо, что сказала. Надо будет почистить зубы.
— Ради бога, зачем ты это делаешь?
— Ну, нужно же чем-то заняться. Иногда здесь бывает тоскливо. Скажешь, неправда?
Кит посмотрела на Эммета и закусила губу. Что она могла ответить?
— Как дела, Кит? — окликнул ее Стиви Салливан.
— Паршиво, — ответила Кит.
— Терпеть не могу, когда у хорошеньких девушек бывает плохое настроение, — обольстительно улыбнулся Стиви.
Но на Кит Макмагон его улыбка не подействовала.
— Мне было бы куда лучше, если бы ты помешал своему братцу устраивать коктейли на задах Фоули и Лапчатого.
— Ты что, решила податься в Общество трезвости? Не дают спать лавры отца Мэтью, апостола воздержания? — спросил Стиви.
— Просто не хочу, чтобы от моего брата несло перегаром.
— О’кей, — кивнул Стиви.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Что приму меры.
— Спасибо, — сказала Кит и вошла в дом.
Поднимаясь по лестнице, она уже ругала себя за то, что так строго отнеслась к обычной мальчишеской игре. Они не были пьяными. Просто притворялись взрослыми.
Наверное, сказала она себе, это из-за отца. Ему приходится нелегко. А будет еще тяжелее, когда он узнает, что его жена не утонула в озере. Потому что у Кит больше нет сил. Она не сможет молчать об этом так же, как молчала о сожженном письме. Теперь тайное станет явным и все рухнет.
Ей приснилось, что мать вернулась домой и вся семья пьет чай на кухне.
«Не надо сердиться на Кит», — говорит мать. Все сидят вместе, за их спинами стоит Рита. Только Кит, как отверженная, притулилась на дальнем конце стола. И откуда-то доносится громкий плач Моры.
— Кит, я хочу сделать тебе подарок в честь окончания школы. — Миссис Хэнли протянула Кит плоскую коробку.
— Большое спасибо, миссис Хэнли. Очень любезно с вашей стороны.
— Открой и посмотри. Может, тебе не понравится.
В коробке лежал ярко-желтый свитер с короткими рукавами. Кит никогда не носила таких вещей. Ладно, под жакет сойдет.
— Красивая вещь, миссис Хэнли. Вы очень добры.
— Детка, вчера я наговорила лишнего. Не обращай внимания, ладно?
Кит удивленно посмотрела на нее. Она представления не имела, о чем говорит эта женщина. События последних дней от нее ускользали. Она с трудом помнила, что было после возвращения из Лондона. Все казалось нереальным.
Дни и ночи стали для Лены бесконечными. Она спала — точнее, пыталась спать — в уголке огромной кровати, которую когда-то делила с Льюисом.
В офис она ходила как на автомате; работа потеряла для нее всякий смысл. Уже не надо было ни бежать домой во время ленча, чтобы побыть с Льюисом лишний час, ни торопиться к ужину.
Прошел день ее рождения, но никто об этом и не вспомнил. Ни Льюису, ни Кит не было до этого дела, а для остальных она умерла. Может быть, Айви помнила, но она была тактична и понимала, что праздновать в этом году Лене нечего.
Иногда во время субботнего ленча, когда закрывалась дверь агентства, Лена поздравляла себя с тем, что сумела прожить еще одну неделю. Возможно, так будет продолжаться до конца ее жизни — конечно, если дочь сумеет это вынести. До тех пор она будет скрываться в Лондоне и спать в постели мужчины, который бросил ее так же, как она бросила собственного мужа.