Хрустальное пламя
Шрифт:
Кэлен слышала, что когда-то, давным-давно, во времена мифических Лордов Рассвета, птицы крит умели летать. Неизвестно, было ли так на самом деле, но на третий день их путешествия она поняла, что с удовольствием бы согласилась раскрыть секреты Камней в обмен на то, чтобы узнать правду. Раньше даже сама мысль о полете повергла бы ее в ужас, но уже через три дня она была настолько измотана, что с радостью переменила бы средство передвижения на любое другое.
В своей жизни она очень мало путешествовала. Самым длительным был переезд из Слияния
К счастью, удержаться верхом на добрых птицах в общем-то было несложно. Седло Кэлен было глубоким и достаточно безопасным, даже когда криты неслись быстрыми, стремительными шагами. Но это не означало, что седло было таким уж удобным, особенно с непривычки.
Кэлен было не до красот, мелькавших мимо. Она едва замечала богатые угодья Равнины Парадоксов, мягкий холмистый ландшафт не трогал ее. Обычное любопытство было полностью подавлено осознанием своей ничтожности и нескончаемой поездкой на желто-белых птицах.
Она глядела на прекрасное оперение и гадала, правда ли, что эти маленькие бесполезные крылья когда-то были в состоянии поднять в воздух огромное тело.
Криты стали очень сильными существами] в процессе эволюции отказавшись от легких, уязвимых костей, позволявших им летать. Длинные когти были все еще загнуты вниз, как у птиц. Кэлен знала, что когти — мощное средство защиты, но пускались они в дело только в крайних случаях. У некоторых особей опасные когти отсутствовали. Но Торговый Мастер Ридж для путешествия на Высоты Разногласий предпочел птиц с когтями. Кэлен понимала, что такие птицы более устойчивы. Они также могли лучше защититься, если, например, такие звери, как саблезубый кот или гигантские черви, вдруг нападут на них. Криты — добрейшие создания, очень спокойные, и нужно очень постараться, чтобы их разозлить. Когда им не надо было работать, они заботливо ухаживали друг за другом, чистили свое роскошное оперение, играли.
Кэлен подняла голову и обиженно посмотрела на птицу-самца впереди. Она ехала на самке крит. Криты связаны узами дружбы на всю жизнь и обычно работали в парах. Ридж выбрал для себя самца. Небрежно держа кожаные поводья, он выглядел таким же сильным и суровым, как в тот день, когда они покинули Перепутье. Она подумывала сказать ему, что наказание подействовало на нее весьма эффективно, но затем передумала — это было и так очевидно. Каждая мышца тела нестерпимо болела. Последние три дня она едва сдерживала себя, чтобы не пожаловаться, О Святые Камни, она не позволит этому бездомному ликовать, он никогда не узнает, насколько ей тяжко.
С момента брачной ночи Кэлен только и делает, что терпит и сдерживает себя. Ридж провел ночь в ее спальне, но даже не прикоснулся к ней. Возможно, сама мысль о занятиях любовью с женщиной, которая хотела убить его хозяина, казалась ему отвратительной.
Кэлен так и не удалось задремать хотя бы на миг всю ту ночь, она отодвинулась на самый край, чтобы оставить побольше места для мужа. Ей показалось, что Ридж тоже бодрствовал какое-то время, но в конце концов сон сморил его. В доме все еще спали, когда он тихонечко усадил ее верхом, дал в руки поводья и приказал ехать за ним.
В первый день пути Кэлен все время боялась потерять равновесие и выпасть из седла. Впрочем, ее это не очень беспокоило, она просто безучастно отметила про себя этот факт. Ничто не могло бы заставить ее волноваться или расстраиваться последние три дня. Она как бы плыла по серому ландшафту, где не было ни одного укромного уголка для того, чтобы укрыться. Если она вообще о чем-то и думала, так это о провале и вине перед своим Домом. Но даже это горькое раздумье больше не ранило ее так, как в ту ночь, когда она потерпела неудачу. Теперь Олэр могла — возможно, она так и сделает — отречься от нее.
Кэлен едва держалась на ногах, когда они очутились перед сельской гостиницей, в которой собирались заночевать. Она не прикоснулась к ужину и немедленно отправилась наверх, приняла душ и как подкошенная рухнула в постель. Когда Ридж чуть позже поднялся к ней, она уже глубоко спала. На рассвете, когда Ридж пытался разбудить ее, она с трудом сознавала, что происходит и где она находится. Никогда в жизни Кэлен не чувствовала такой смертельной усталости и боли, но гордость не позволила ей произнести ни слова жалобы. Все куда-то испарилось, но гордость странным образом все же сохранилась.
Следующая ночь была повторением предыдущей. Единственной маленькой местью со стороны Кэлен было то, что она полностью игнорировала традицию подношения утреннего чая янт своему супругу. Если этот чертов чай необходимо подавать на рассвете, Ридж сам прекрасно может с этим справиться. Очень скоро выяснилось, что Ридж все давно отлично понял и не ждал ничего такого. Когда третий день близился к концу, Кэлен подумала о том, что не может весь путь до Противоречия пройти в таком же молчании и нескончаемой боли.
Эта мысль об обиде показалась Кэлен достаточно забавной, два предыдущих дня она пребывала в эмоциональном шоке. Ничто по-настоящему не трогало ее, кроме непрекращающейся боли, хотя она чудом не забыла захватить с собой порошок селиты. Сегодня ее настроение стало улучшаться. Хорошо это или плохо, она не знала. Разумеется, она не могла оправиться от удара так быстро.
Тем не менее, когда сквозь заросли стали проглядывать деревянные строения, похожие на деревушку, Кэлен обрадовалась предстоящему ужину. Ридж не без труда заставлял ее есть утром и в обед, но на ужине, которому она предпочитала душ и сон, не настаивал.
Солнце медленно опускалось за горы, возвышающиеся вдали: теплые струйки дыма поднимались вверх от домов, рассеянных по небольшому селению. Ночь обещала быть холодной, холоднее, чем в Перепутье, и гораздо холоднее, чем на востоке, в долине Слияния. Кэлен смутно припомнила, что утром у хозяина гостиницы Ридж расспрашивал о месте под названием Неприветливость. Это, должно быть, то место, куда они прибудут завтра вечером. Криты радостно защебетали, почувствовав скорую стоянку. Птицы ждали обильной еды, ведь они так старались весь прошедший день.