Хрустальный ключ

Крюкова Тамара Шамильевна

Дыхание дракона было таким горячим, что воздух вокруг раскалился и над огромной тушей чудовища стояло зыбкое марево. Пекло стало невыносимым. У Даши помутилось в голове. Ноги ее сделались ватными, и она без сил опустилась на голые камни. Петька едва успел подхватить сестренку. Даша закрыла глаза, дыхание ее было прерывистым.

— Пить, — в полудреме-полубреду попросила девочка.

— Горыня, если мы тебе понравились, пожалуйста, не держи нас, пропусти через горы, — взмолился Петька.

— Сразу видно, что ты — козявка. Хоть говорить ты и выучился, но мозгов у тебя маловато. Посуди сам, зачем же я отпущу вас, если

вы мне приглянулись? Будь вы мне противны, я бы не захотел вас иметь подле себя. Отпустил бы на все четыре стороны, а то лучше раздавил бы, чтобы не было лишней мороки, — ухмыльнулся дракон.

Петька поглядел на Дашу.

— Пить, — шептала она в беспамятстве.

Вдруг Петька почувствовал прилив храбрости. Он вскинул голову и крикнул:

— Тогда раздави нас. Это лучше, чем умереть от жажды.

Безобразную морду чудовища исказила гримаса негодования.

— Что ты знаешь о жажде? Ты, песчинка! Разве можешь ты чувствовать жажду так, как ее чувствую я? Разве можешь ты страдать? Погляди на мой панцИрь? Он весь потрескался и посерел. Это оттого, что жажда точит и снедает меня изнутри. Во мне клокочет раскаленная лава, и ничто не может ее затушить. Много веков мечтаю я хотя бы об одном глотке воды, но вода ушла из этих гор, и я обречен вечно мучиться от жажды, — Горыня издал душераздирающий вопль, и из его пасти вырвался столб огня и пепла.

Петьку обдало жаром, в глазах у него потемнело, и он потерял сознание. Словно сквозь войлочную стену он слышал обеспокоенный голос Горыни:

— Эй, козявки, вы чего примолкли? Откликнитесь. Я хочу, чтобы вы говорили со мной. Козявки, что же вы молчите?

Петька очнулся.

«Глоток воды», — стучало у него в висках. Он сунул руку в карман, чтобы достать дары эльфов. Руки Петьки так ослабли, что кошелек казался пудовым, и Петька никак не мог вытащить его, но справиться с застежкой оказалось еще труднее.

Дракон внимательно наблюдал за Петькой.

— Что ты там делаешь, козявка?

— Хочу достать глоток воды, — слабым голосом произнес Петька.

— Что?! Ты вздумал надо мной насмехаться?! — взревел дракон.

В этот миг застежка щелкнула, и из кошелька выкатилась горошина, которая тотчас же превратилась в маленькое облачко. Облако стало подниматься и расти на глазах. Горыня и Петька напряженно следили за тем, как оно увеличивалось, пока не превратилось в большую тучу. И тут разразился настоящий ливень. Живительные струи падали на скалы, на Горыню, на детей. Даша очнулась и открыла глаза. Дождь лил как из ведра. Дети подставляли ладони и, набрав в них воды, с жадностью пили. Горыня, разинув пасть, стоял и ловил струи дождя. Петька с Дашей промокли до нитки, но они чувствовали такой прилив сил, словно живая вода пролилась на них. Ребятам казалось, что они все смогут преодолеть. Скоро дождь стал утихать. Последние капли упали на землю, и облако исчезло без следа.

Дети глядели на горы и не узнавали их. Каменистые склоны как по волшебству зазеленели. Тоненькие иголочки травы пробились из-под камней. Казалось, скалы подернулись зеленоватой дымкой. Горыня тоже преобразился. Его панцирь из каменисто-серого превратился в ярко-зеленый. Чешуйки переливались точно перламутровые, а капли блестели на спине, на крыльях и на хвосте дракона мириадами крошечных изумрудов.

— Ай да козявки! Ну и уважили! Теперь я на много веков вперед напился, —

сказал Горыня. — Просите в награду все, что хотите.

— Ты будешь мне служить? — оживилась Даша.

— Да я любому шею сверну, только скажите, — с готовностью кивнул Горыня.

— Не надо никому шею сворачивать. Ты нас лучше через горы проводи, попросил Петька.

— Чтоб я вас отпустил? Ни за что! Теперь вы мне еще больше понравились.

— Так ведь если не отпустишь, опять засуха будет, — схитрил Петька.

— Засуха, говоришь? — задумался Горыня. — Пожалуй, я вас через горы проведу. А то ведь оставь вас тут, вы, небось, шебуршать, будете, спать мне мешать. Забирайтесь ко мне на спину.

Горыня протянул крыло, и ребята как по равнине прошли по нему на

гороподобную спину чудовища.

— Устроились, что ли? — спросил Горыня, обернувшись к ребятам.

— Да! — крикнул Петька, и дракон пошел. Земля задрожала под его шагами.

Горыня не утруждал себя переходом через горные хребты, если те попадались у него на пути. Он попросту отодвигал скалы с дороги. От дракона шло приятное тепло, и одежда ребят скоро просохла.

— По-моему, ты слишком мало у него попросил. Подумаешь, через горы проводить. Надо было просить, чтобы он и потом нам служил, — прошептала Даша, укоризненно посмотрев на брата.

В это время Горыня подошел к последней горной гряде и остановился. Дракон расправил крыло и скомандовал:

— Слезайте. Дальше не мои владения. Это вотчина братца моего Дубини.

Ребята, как по горке, скатились по драконьему крылу вниз и оказались среди трухлявых пней, старых колод и высохших деревьев.

Поднявшись с земли, дети увидели, что Горыня удаляется восвояси.

— Эй, а куда нам дальше идти? — крикнул ему вдогонку Петька, но дракон даже не обернулся.

— Эх ты! Попросил бы, чтоб он нас хотя бы до Зорьки довез, — сердито произнесла Даша.

— Так он тебя и повез. Хорошо еще, что горы преодолели. Теперь только леса и реки остались. Все-таки через лес легче идти, чем по скалам карабкаться, — с напускным оптимизмом сказал Петька.

Однако, лес, представший перед ребятами, являл собой унылое зрелище.

ГЛАВА 47. КУЛАЧНЫЙ БОЙ

Лес, простирающийся перед ребятами не походил ни на тот, в котором жила нечисть, ни на каменный лес, который они видели, пролетая на крылатом коне. Он был вообще ни на что не похож. Это был мертвый лес. Голые стволы деревьев тянули друг к другу почерневшие скрюченные, как старческие руки, ветви. Сухие пни переплелись узловатыми корневищами. Ничто не нарушало тишины, только изредка слышалось потрескивание старых стволов, будто они жаловались на свои давние недуги.

— Да, леса тут один другого лучше, — мрачно заметил Петька.

— Еще неизвестно, кто в этом лесу живет. Все из-за тебя. Если б не ты, мы бы уже у Зорьки были, — язвительно сказала Даша.

За время пути Даша сильно изменилась, но Петька старался не замечать этого. Конечно, она устала, думал Петька. Слишком много им пришлось пережить, а Дашка еще маленькая. Тут девчонка и постарше нее закапризничала бы. Да и сам он, наверняка, тоже изменился. Петька пытался успокоить себя и найти оправдание переменам, произошедшим в сестре, но смутное предчувствие беды саднило, хотя он и сам не мог объяснить, что его беспокоило.