Хтонь. Зверь из бездны

Ерофеев Руслан

Один из «ковбоев» поскользнулся на влажной глине, шлепнулся и рассек себе бровь о перекладину ржавого креста, сваренного из кусков арматуры, которая, вероятно, была некогда украдена с соседнего завода. Двое других зверенышей с дикими воплями пробежали по его спине, оставив на темно-синей курточке грязные отпечатки кед.

«Школа, – меланхолично подумал Казарин. – Школьные годы чудесные. Книжки добрые любить и отличниками быть учат в школе…»

Он попытался вызвать в памяти хоть какие-то хорошие воспоминания о школе: радость познания, чувство локтя, первая несмелая любовь… И не смог. Вместо этого в памяти всплыло совсем другое. Травля любого, кто имел несчастье быть хоть чуть-чуть не таким,

как все. Дедовщина покруче армейской. Засилье любимчиков. И жесткие учительские пальцы, больно берущие Артема за загривок и тычущие носом в учебник, воняющий библиотечной плесенью и грибком. Грёбаный концлагерь!

Казарин повернулся спиной к кудахчущему коменданту концлагеря и, не прощаясь, зашагал прочь. Ясно было, что от директора он ничего толком не добьется.

– А это правда, что убийца все внутренности вытащил и унес? – донеслось ему в спину.

Артем вздрогнул и ускорил шаг. Это была не правда – это была лишь часть жуткой правды.

Глава 8

«Овечка сделала аборт…»

Читатель узнаёт о том, как из обезьяны можно сделать человека, а также – чем «андроповка» отличается от настоящей водки, а школьница Лена Плотникова – от обычных девочек.

Когда король Артур, то есть король Артем, словно волшебным мечом Эскалибуром, победил целую армию фанатиков одной початой бутылкой водки, но пал от раны, предательски нанесенной ему в спину, Стрижак, передав поверженного героя в руки медиков, первым делом направился в морг. Там он обнаружил двоих обделавшихся от страха рыцарей круглого, а точнее, прямоугольного стола с заляпанной чаем клеенкой. Одного из них, благородного паладина Жмура, ему, прямо скажем, пришлось извлекать из-под этого самого стола силой. Жмур заполз под него в ожидании, когда полчища врагов ворвутся в осажденный замок, да так и сидел всю дорогу, обняв самую дальнюю ножку, как шимпанзе пальму.

Майору Стрижаку пришлось выступить в роли абстрактного, но неумолимого механизма эволюции, и снять обезьяну-Толика с его импровизированного дерева, твердо поставив его на две конечности. Эволюция жестока, но благотворна. Уже через пять минут Жмур полностью освоил прямохождение, перейдя в стадию хомо эректус. Через пятнадцать минут он унял тремор в передних конечностях и даже научился выполнять ими несложную работу – в частности, держать фляжку, которую ему вручил Стрижак, вынув из кармана форменных брюк. Таким образом, стадия хомо хабилис – человека умелого – также была пройдена Жмуром вполне успешно. А двести граммов из стрижаковой фляжки окончательно сделали из обезьяны-Толика человека, что служило лишним подтверждением верности теории Дарвина и учения Маркса, которое, как помнил Стрижак еще с заочного отделения юрфака, всесильно потому, что верно.

Превратившись в полноценного хомо сапиенс, Толик не стал останавливаться на достигнутом. Помня, что человека из обезьяны сделал труд, он, под ручку со Стрижаком, сразу отправился в анатомичку. Там он извлек из самого дальнего холодильника тело убитой школьницы, которое покинутый наверху в самом плачевном состоянии Лунц с помощью санитаров чудом отбил у толпы. Затем Толик принялся за дело. Стрижак его подбадривал задорными стишками:

Товарищ, верь, придёт пораПокоя, радости, достатка.Но к той поре на наших пяткахНапишут синим номера!

Однако никакое подбадривание не помогло. От некоторых нюансов увиденного тремор вернулся не только в волосатые лапы Жмура, а охватил и все его крупногабаритное естество. Майору Стрижаку, который выразил желание поприсутствовать на вскрытии, даже пришлось послать нарочного в уже упоминавшуюся «Птичку» – за волшебным зельем, которое лишь одно способно было унять дрожь дебелой туши Толика. Там, по странному совпадению, действительно «выкинули» к вечеру несколько ящиков горькой – хоть и не «Столичной», конечно, а обычной нефтяной дряни с зеленой этикеткой без названия. Водитель Серега вернулся с двумя бутылками этого сомнительного пойла, которое народ уже окрестил «андроповкой» – в честь нового генерального секретаря, при котором она появилась в продаже, чтобы хоть как-то компенсировать дефицит нормальной водки.

Засосав одним махом содержимое первой бутылки и часто прикладываясь ко второй, Доктор Жмур и майор Стрижак, напросившийся к нему в ассистенты, вновь принялись за дело. Толку от Стрижака, честно говоря, даже от трезвого было мало, а уж от пьяного – тем более. Но все остальные сотрудники бюро судмедэкспертизы разбежались в неизвестном направлении, напуганные штурмом морга, предпринятым взбешенной толпой. Так что выбирать Жмуру не приходилось.

– У доктора Айболита был брат – патологоанатом Айподох, – хохмил Стрижак, прихлебывая «андроповку» из мензурки и заедая плавленым сырком «Дружба», прихваченным заботливым Серегой на сдачу.

– Корэнь языка сломан, язык правалэн в гортань, – задумчиво бормотал Доктор Жмур, не обращая внимания на стрижаковские прибаутки. – Это, как и стриангуляционная паласа на шее, свидэтэльствует о том, что рэбенак был задушен.

Поверхностный осмотр трупа ничего особенно нового не добавил. Трупные пятна располагались как на передней, так и на задней поверхности тела. Это, по мнению Доктора Жмура, свидетельствовало о том, что школьницу сначала убили, затем, после смерти, переворачивали тело с живота на спину, причем, скорее всего, не один раз. И только потом, несколько позже, прикрутили к дереву. Это подтверждалось еще и тем, что багровый след от узла удавки, которой, судя по всему, задушили девочку, был хорошо виден на шее трупа спереди и чуть сбоку. Убийца душил школьницу, находясь с ней лицом к лицу. Возможно, даже глядя в глаза, в которых медленно угасала жизнь…

– Наличие характэрных паврэджэний в области палавых органав трупа и абнаруженная при их визуальном асмотрэ спэрма адназначна свидэтэльствуют аб изнасилавании. – Толик благодаря водке «андроповке» уже немного оправился после первого впечатления от осмотра тела и теперь упивался своим некрофилическо-протокольным красноречием. – Это косвэнна падтвэрждается мнагачислэнными синяками и кравападтеками, каторые пакрывают всю павэрхнасть кожных пакровов трупа. – Доктор Жмур все же сбился и немного подпортил официальный стиль изложения. – Насильник так давил и мял тэло дэвачки в парывэ страсти, что на нем практичэски нэ асталас живого мэста! Палавые органы и задний праход рэбенка буквальна разварочены этим нелюдем в сексуальном нэистовствэ! А еще, по нэкатарым характэрным признакам, я даже сейчас магу сказать, что дэвачка била бэрэмэнна. Примэрно шестой или сэдмой мэсяц, но точна апрэдэлить сложна.

– Вот так номер! – выдавил из себя майор.

– Пагади, дарагой! – оборвал его Доктор Жмур. – Она била бэрэмэнна, но при этом аставалась дэвствэнницей! Дэвствэнная плэва аставалась нэ паврэжденной до мамэнта изнасилования, каторый нэпасрэдствэнна прэдшествовал мамэнту смэрти.

– А ты ничего не путаешь, пьяное грузинское мурло? – с подозрением спросил Стрижак. – Как такое может быть? Это же… чудо какое-то. Единственный подобный случай, который мне известен, описан в Библии, но марксистско-ленинское учение прямо указывает нам, что это всего лишь древнееврейские сказки.