Худой мужчина. Окружной прокурор действует
Шрифт:
Нора оторвалась от стакана и спросила:
— Винант действительно украл?
— Ай-ай-ай! — сказал я. — О ближних надо думать только хорошее: нынче же сочельник!
IV
Днем я выгуливал Асту, при этом успел объяснить двоим, что это шнауцер, а не помесь шотландского и ирландского терьеров, заглянуть в бар Джима на пару рюмочек, столкнуться там с Ларри Кроули и прихватить его с собой в «Нормандию», где Нора потчевала коктейлями Квиннов,
Дороти заявила, что хочет поговорить со мной, и мы перенесли свои коктейли в спальню.
Она начала без разведки:
— Ник, вы считаете, это отец убил ее?
— Нет, — сказал я. — А с какой стати я должен так считать?
— В полиции считают именно так. Слушайте, она ведь была его любовницей, правда?
Я кивнул:
— Да — в то время.
Внимательно разглядывая свой стакан, она произнесла:
— Он мой отец. Я его никогда не любила. Я никогда не любила маму. — Она посмотрела на меня. — Я не люблю Гилберта. — Гилберт — это ее брат.
— Не бери в голову. Множество людей терпеть не может своих родных.
— А вы?
— Моих родных?
— Моих? Она недовольно нахмурилась. — И перестаньте разговаривать со мной так, словно мне двенадцать лет.
— Не в этом дело, — пояснил я. — Просто я начинаю косеть.
— Так как насчет нашего семейства? Мы вам не по душе? Я покачал головой:
— Ты, насколько я помню, была ничего себе, обычная избалованная девчонка. А остальные — я бы без них вполне обошелся.
— А почему? — спросила она, и не из желания поспорить, а так, будто действительно хотела знать.
— Причин много. Твой…
Гаррисон Квинн приоткрыл дверь и сказал:
— Ник, выходи, в пинг-понг сыграем.
— Чуть позже.
— И красавицу прихвати. — Он ухмыльнулся Дороти и вышел.
Она сказала:
— Вы ведь не знаете Йоргенсена.
— Некоего Нильса Йоргенсена я знаю.
— Везет же некоторым. Нашего зовут Кристиан. Это такой очаровашка! Вполне в мамочкином духе — развестись с психом, чтобы выйти замуж за жиголо! — Глаза ее увлажнились. Она всхлипнула и спросила: — Что мне делать, Ник? — Таким голосом говорят испуганные дети.
Я слегка приобнял ее одной рукой, издавая при этом звуки, которые, как я надеялся, обозначали утешение. Она поливала слезами мой лацкан. Возле кровати зазвонил телефон. В соседней комнате радио играло «Восстань и воссияй». Стакан мой был пуст, Я сказал:
— Уходи от них.
Она всхлипнула еще раз:
— От себя ведь не уйдешь.
— Я, кажется, не понимаю, о чем ты говоришь.
— Пожалуйста, не дразните меня, — жалобно попросила она.
Вошла Нора и направилась к звонившему телефону. Она вопросительно посмотрела на меня. Я многозначительно посмотрел на нее над головой девчонки.
Когда Нора сказала в трубку: «Алло!», Дороти отступилась от меня и залилась краской.
— Я, я… извините, — произнесла она заикаясь, — я не хотела…
Нора сочувственно улыбнулась ей, а я посоветовал:
— Не будь идиоткой!
Дороти извлекла платок и стала промокать им глаза. Нора говорила в трубку:
— Да… Не знаю, дома ли он. Кто говорит? — Она прикрыла микрофон рукой и обернулась ко мне: — Какой-то Норман. Будешь говорить?
Я сказал, что не знаю, и взял трубку:
— Алло!
Хрипловатый голос произнес:
— Мистер Чарльз? Насколько я знаю, вы ранее были связаны с Трансамериканским следственным агентством?
— С кем я говорю?
— Меня зовут Альберт Норман, мистер Чарльз, это вам, вероятно, ничего не скажет. Однако мне хотелось бы сделать вам одно предложение. Уверен, что вы…
— Что за предложение?
— Это не телефонный разговор, мистер Чарльз, но если бы вы уделили мне полчаса, то ручаюсь…
— Простите, я сильно занят и…
— Но, мистер Чарльз, это…
На том конце провода громыхнуло — то ли выстрелили, то ли что-то упало, да и мало ли что могло громыхнуть. Я пару раз сказал «алло», и, не получив ответа, повесил трубку.
Нора тем временем поставила Дороти перед зеркалом и облегчала ее страдания с помощью пудры и помады. Я сказал:
— Страховой агент звонил, — и отправился в гостиную выпить.
Туда пожаловали еще какие-то люди. Я с ними немного поговорил. Гаррисон Квинн встал с дивана, где сидел в компании Марго Иннес, и сказал:
— А теперь — пинг-понг.
Аста подпрыгнула и стукнула меня передними лапами в живот. Я выключил радио и налил себе коктейль. Человек, имени которого я так и не разобрал, говорил: «Придет революция, и всех нас первым делом поставят к стенке». По всей видимости, эта мысль ему нравилась.
Квинн подошел ко мне и наполнил свой стакан. Он посмотрел на дверь спальни:
— Где это ты блондиночку оторвал?
— Я ее еще совсем крохой на коленке качал.
— На которой? — спросил он. — Потрогать можно?
Нора и Дороти вышли. На приемнике я увидел вечернюю газету. Был там и такой заголовок:
«ДЖУЛИЯ ВУЛФ — В ПРОШЛОМ ПОДРУГА РЭКЕТИРА. АРТУР НУНХАЙМ ОПОЗНАЕТ ТЕЛО. ВИНАНТ ЕЩЕ НЕ НАЙДЕН».
Нора, приблизившись ко мне, прошептала:
— Я пригласила ее пообедать с нами. Будь с ребенком (самой Норе двадцать шесть) поласковей — она так страдает.
— Как прикажешь. — Я обернулся. На другом конце комнаты Квинн что-то рассказывал Дороти, она смеялась. — Но уж если влезаешь в чужие беды, то не жди, что я потом приду и поцелую туда, где бо-бо.