Художник моего тела
Шрифт:
— Перестань быть такой чертовски хорошей.
Я задрожала, когда моя обнаженная плоть встретилась с холодной поверхностью.
— Черт, О. — Он опустил голову вниз; его глаза затуманились. — Рядом с тобой я себя не контролирую.
Я ждала поцелуя.
Поцелуй, который, возможно, закончился бы тем, что он вошел бы в меня, и впредь нам было бы запрещено посещать этот магазин всю жизнь. Но когда его губы коснулись моих, он застонал и отстранился.
Гил пытался игнорировать пылающую химию и
— Дай мне пэстисы. — Он протянул руку. Ту же руку, что была на моем теле. Его пальцы подергивались — те же пальцы, что были внутри моего тела.
Я втянула в себя воздух, когда опустила ненавистные пэстисы в его ладонь.
— После того, как я раскрашу тебя, я сниму эту хрень и трахну тебя.
Я задрожала.
— Сколько времени займет роспись?
Он тяжело вздохнул.
— Достаточно долго.
— И для чего ты сделал меня мокрой?
Его глаза вспыхнули.
— Ты мокрая?
— Я заперта с тобой в крошечной примерочной. Ты говоришь о том, чтобы трахнуть меня. И был в нескольких секундах от того, чтобы поцеловать меня. А ты как думаешь?
Гил понизил голос до хриплого шепота.
— Я думаю, что мне чертовски тяжело с тобой, и хотел бы избавить нас обоих от страданий. — Оторвав верхний слой от двустороннего скотча, на который крепится пэстис, он прижал меня к зеркалу. — Но... время — наш враг.
— Как всегда.
Его взгляд упал на мою грудь.
— По крайней мере, твои соски твердые. Это немного облегчает надевание этих штучек.
Моя похоть мгновенно сменилась негодованием.
— Я смотрю, у тебя большой опыт в их использовании? — Моя ревность снова вспыхнула, сделав мой голос резким и угрюмым.
Гил холодно изучал меня.
— Немного.
— Из-за твоих холстов?
Он кивнул.
— Если ты не пользуешься ими, то трудно нанести краску с минимальным количеством морщин. А я не хочу, чтобы моя картина была испорчена, поэтому я... предлагаю помощь.
— Тебе нравилось прикасаться к ним? — Колючая жалость к себе пробежала по моему позвоночнику.
Его лицо исказилось от гнева.
— Знаешь, ты выбрала странное время, чтобы стать собственницей.
— Это случается, когда ты трахаешься со своим парнем.
— Бывшим. Бывшим парнем. — Его ноздри раздувались. — Я не твой, О.
Мой желудок болезненно скрутило.
Тебе не нужно напоминать мне.
Я знала.
Поверь мне... я знала.
Я молчала. И, подняв подбородок, выпятила грудь.
— У тебя мало времени. Давай просто покончим с этим.
Гил сжал зубы. На секунду показалось, что он либо кинется на меня, либо трахнет. Но затем он снова воздвиг стены вокруг себя и перевел свое внимание на мою левую грудь.
Я задохнулась, когда его прохладные пальцы
Я не ожидала сладости, смешанной с кислинкой.
Моя зависть к другим женщинам снова переросла в одержимость.
— Я ненавижу тебя прямо сейчас. Ненавижу за то, что я устала и раздражена. Ненавижу, что продолжаю позволять тебе сбивать меня с толку, когда у меня должно хватить смелости сказать тебе, чтобы ты либо посвятил меня в свои планы, либо оставил меня в покое. Я ненавижу...
— Наконец-то. — Он резко вдохнул, больно сжав мою грудь. — Наконец-то, ты делаешь что-то разумное. Ненавидь меня. Блядь, из всех именно ты имеешь больше всего прав на это. — Его глаза сверкнули. — Ненавидь меня, Олин. Ненавидь меня... но не бросай меня. Не сейчас.
Мои конечности превратились в желе, когда он сжал мой сосок, разглаживая пэстис вокруг ареолы.
— Это ты бросаешь меня, — пробормотала я. — Как и раньше.
Гил вздрогнул.
Зеркало так и не нагрелось за моей спиной, покрытой татуировкой, напоминая мне, что из всех его полотен я не самая идеальная.
Невыплаканный гнев заставил меня пробормотать:
— Мои шрамы и татуировки... будут ли они проблемой для этого заказа?
Я не знала, почему вспомнила о своих недостатках. Самосаботаж? Мольба о помощи? Последняя попытка оттолкнуть его, чтобы я могла быть свободной?
Он провел носом по моему горлу.
— Они, конечно, заноза в моей заднице. Но я могу с ними работать.
Наш разговор был не о том, но я все равно его продолжила.
— Как? Как ты будешь с ними работать?
— Я буду прятать эту часть тебя на фото.
— Ты скроешь, кто я?
— Моя краска скроет то, кто ты есть. — Настороженные глаза встретились с моими. — Я знаю, что означает эта татуировка, Олин. Я не дурак.
— Я никогда не говорил, что ты такой.
— Ну да, — усмехнулся он. — Я понял.
— Я не думаю, что ты что-то понимаешь.
Его зеленые глаза загорелись праведным гневом.
— Правда? Ты думаешь, я не знаю, что эта татуировка символизирует нас. Наше прошлое. Нашу любовь...
— Любовь, от которой ты ушел.
Он положил ладонь на мою грудь, прижав меня к зеркалу.
— Ты не можешь этого делать.
— Не могу делать что? Защитить себя от тебя? Говорить правду?
— Да... все это.
— Как насчет того, чтобы скажу тебе, что я чувствую? Как насчет того, что я чувствую себя жалкой из-за того, что все еще люблю тебя...
— Не надо. — Гил тут же отдернул руку, как будто ощущение того, что мое сердце колотится под его ладонью, испугало его. — Прекрати. Ты не можешь. Я не имею права...