Художник моего тела
Шрифт:
– Время для чего?
– Тебя!
Я отшатнулась назад как раз в тот момент, когда он начал заваливаться в сторону, вздрогнув и вдохнув сквозь стиснутые зубы.
– Блядь.
– Гил!
– Мое беспокойство пересилило эмоциональную агонию. Я подлетела к нему, следуя старым привычкам заботиться о нем, защищать его, готовая быть всем, что ему нужно, потому что так всегда было между нами.
Партнеры.
Клятва, что мы всегда, всегда будем заботиться друг о друге.
–
– Мне удалось дотронуться до его плеча всего один раз. Одно касание, прежде чем он отшатнулся, как будто я причинила ему боль больше, чем кто-либо другой. Гил проглотил стон, зажмурился, задрожал от боли, которая, как я знала, не имела никакого отношения к его физическим травмам, но все это было связано с нами.
Мы.
Нас больше нет.
Помнишь?
– Не прикасайся ко мне, - прорычал он.
– Но ты ранен.
– Я в порядке.
– Это не так. Позволь мне помочь…
– Блядь, Олин.
– Он наклонил голову, не в силах смотреть на меня. Не в силах бороться с тягой, которая все еще гудела между нами.
– Мне нужно, чтобы ты ушла. Я не могу... Я не могу этого сделать.
Мое сердце рухнуло на пол.
Он казался измученным.
Боже.
И сконфуженным.
– Скажи мне, кто сделал это с тобой.
Он холодно рассмеялся.
– Нет ничего такого, чего бы я не заслуживал.
Я снова потянулась к нему, мои пальцы покалывало от желания прикоснуться.
– Гил...
– Остановись. Просто... черт!
– Гил зарычал от ярости и попятился. Его густые ресницы обрамляли глаза, в глубине которых плескалась невыносимая боль. Синяя полоска краски смешалась с красной кровью на его щеке.
Выпрямив спину, спрятав любой затянувшийся признак слабости или исторической привязанности и скользнув раздраженным взглядом по помещению, Гил натянул маску равнодушия на лицо.
– Я не знаю, почему ты здесь, но тебе нужно идти. Не хочу, чтобы ты была здесь. Я вежливо попросил тебя уйти.
– Его тело напряглось, готовясь к жестокости.
– А вот и эта чертова дверь. Используй ее.
Гил всегда был загадкой. Одиночка в школе. Милый со мной. Пугающий меня.
Как бы он ни обращался со мной, я всегда ухаживала за его ранами.
Сегодняшний день ничем не отличался.
Расправив плечи, я сказала:
– Я не могу оставить тебя в таком состоянии.
– У тебя нет выбора.
– Наши взгляды встретились и переплелись.
Всего один взгляд, и все заслоны и стены, которые я построила вокруг себя, рухнули.
– Гил, я... где ты был? Я столько раз задавалась этим вопросом…
– Не надо.
– Он отвел взгляд, борясь с тем, что между нами возникала такая близость. Ощущение возвращения домой. Связь, которая отказывалась разрываться, сколько бы времени ни прошло.
– Я просто хочу понять.
–
Он попятился, сумев подавить свои эмоции и уставившись на меня с тяжелым отвращением и неприязнью.
Ветер, ворвавшийся внутрь без приглашения, закружился вокруг моих ног и задрал юбку, словно ледяными пальцами. Я вздрогнула, отчасти от сквозняка, отчасти от мороза, который теперь исходил от него.
– Уходи.
– Он оскалил зубы.
– Сейчас же.
– Но... Я пришла на собеседование.
– Собеседование?
– Его брови взлетели вверх.
– Ты думаешь, я проведу с тобой собеседование?
– Смех был злым. Вынужденным и хрупким, жестоким и бессердечным.
– Ты зря потратила время. Здесь для тебя ничего нет.
Я поморщилась. Ничего не могла с собой поделать.
Гил был здесь.
Пока он здесь, у меня был миллион причин остаться.
Мы.
Нас больше нет.
Помнишь?!
– Я... я не знала, что это ты.
– Я сглотнула.
– Вакансия. Я не знала, что ты…
– А я не знал, что это ты. В противном случае предложение о собеседовании никогда бы не последовало. В твоем электронном адресе не было записано на твое имя.
– Я знаю. Не люблю афишировать свою личную информацию. Подожди... — Я покачала головой, изо всех сил стараясь, чтобы он продолжал говорить. Чем дольше тот говорил, тем сильнее его гнев разрушался.
– Как ты стал художником по телу? Я имею в виду, что ты был великолепен в искусстве в школе, но…
– Прекрати.
– Гил поморщился, облизывая губу, из которой сочилась кровь. Небольшая ранка распухала.
– Довольно, Олин. Все кончено.
– Почему ты решил, что все кончено?
– Я не сводила глаз с его рук, не в силах встретиться с ним взглядом.
– Почему ты решил, что все кончено больше семи лет назад?
– Мой вопрос сдавливал мне горло по пути наружу. Колючий и ядовитый. И это то, что мне хотелось спросить с тех пор, как он исчез.
– Остановись.
– Он с трудом вздохнул, проглатывая извинения, ответы, возможно, даже мольбы о прощении. Любые признаки сожаления о моем разбитом сердце остались скрытыми, когда его зеленые глаза стали смертельно черными.
– Уйди. Ты и так уже слишком долго здесь. Я хочу, чтобы ты ушла, слышишь?
Я отступила назад, мои ноги повиновались этой команде.
Я всегда смотрела на Гила снизу вверх. Всегда был крайне поражена. Всегда была безнадежно одурманена.
Гил думал, что я не замечала его до того дня в коридоре, но я замечала. И была ошеломлена тем, что он сидит позади меня. Тем, как он жевал карандаш, когда решал вопросы. Тем, как его руки превращали обычное в магию.
Я должна была догадаться, что он выберет искусство.
Кто-то с талантом, как у него, всегда будет признан.