Художник моего тела
Шрифт:
Но когда я обернулась от двери и посмотрела назад, он прижимал одну руку к глазам, а другую сжал в кулак. Мгновение он выглядел сломленным. Но затем Гил опустил руку, а его глаза встретились с моими. Они прищурился от резкого нетерпения.
— Иди. И не возвращайся.
Мое сердце сбилось с ритма, как будто он ударил меня кулаком прямо в него.
Я запечатлела образ измученного, израненного тела художника.
Потом одарила его улыбкой, пронизанной старой, но неутихающей грустью.
— Прощай, Гил.
– Поцеловав на
Гил был тем парнем, за которого я хотела выйти замуж.
Он принадлежал мне так же, как я принадлежала ему.
Но потом он превратился в чудовище... и никто не знал почему.
Я закрыла за нами дверь.
За нами.
Нас больше нет.
Я знаю.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Олин
– Наши дни –
Я в математике - полный ноль.
Не может быть, что это все, что у меня осталось.
Неужели?
Я снова набрала цифры в калькуляторе телефона, подсчитывая свои ежедневные траты, сбережения и небольшую пачку денег из кошелька.
И поморщилась, когда нажала «равно», надеясь на гораздо более приятный результат, только чтобы получить тот же неприятный.
Четыреста девяносто семь фунтов на моем счету.
Я была без работы в течение двух месяцев и растягивала, как могла, те небольшие сбережения, которые у меня были. И подавала заявки на все подряд вакансии — официантки, работницы кафе, уборщицы из Фонда Наследия, секретарши в какой-то технической студии. И даже подумывала о том, чтобы стать барменшей в местном стрип-клубе.
После того, как склад подержанных автомобилей, где я работала, закрылся, я сидела в подсобке и рассылала резюме, отбросив свою гордость и амбиции, что я стою больше, умоляя о работе — любой работе.
Но я никому не была нужна.
Оказалось, что неудавшаяся танцовщица, прошедшая училище, но не получившая ни одобрения, ни рекомендаций, не пользовалась большим спросом.
Особенно после «несчастного случая», произошедшего два года назад.
Для меня это стало началом конца. Концом моим мечтам. Концом деньгам. Концом гордости за карьеру.
Мой взгляд упал на объявление, в котором перечислялись требования к Живой Картине, запрошенные «Совершенной ложью».
«Вы должны быть стройной, способной долго стоять и быть невосприимчивой к холоду.
Часы работы договорные, оплата минимальная, одежда категорически запрещена.
Уметь сдерживать свой мочевой пузырь и язык, воздерживаться от мнений и предложений и быть идеальным живым полотном.
Также требуется: не бояться щекотки, быть гибкой
Позвоните нам или напишите «Ваша кожа, Его холст», если вас заинтересовало предложение.
Гил».
Боже, даже несмотря на то, что уже долгие часы отделяли меня от провалившегося собеседования, я не могла перестать думать о нем.
Мне нужна была эта работа.
Я шла с такой большой надеждой на получение этой работы. И отказ на еще одной неудачной попытке заработать деньги стал просто вишенкой на вершине моего уже карамелизированного разочарования.
Если бы Гил был способен терпеть меня, мы могли бы хорошо работать вместе. Я знала, каким напряженным он становился, когда писал. Знала, какой самоотдачи он требует. Кроме того, я удовлетворяла большинству желаемых атрибутов в его рекламе: стройная, тихая, предпочитающая зиму лету и привыкшая к откровенным нарядам, благодаря опыту в танцах.
Одним словом, я была идеальным кандидатом — не считая нескольких моментов, которые мне пришлось бы раскрыть, если бы получила эту работу.
Это не означало, что я всерьез рассматривала ее, как свой карьерный рост. Но я действительно хотела вылепить что-нибудь из себя, даже если в данный момент находилась на самом дне.
Но мечты стоят дорого, да и жизнь не была дешевой.
Пора устраиваться на работу, где платят хотя бы немного прилично, откладывать какие-то сбережения и возвращаться в колледж, чтобы стать взрослой, а не этой самозванкой.
Я вздохнула, ссутулившись на своем деревянном стуле за обшарпанным столом, который нашла в секонд-хенде в центре Бирмингема.
Когда мне было шестнадцать, тренер пришел в школу и спросил, кем мы хотим стать, когда вырастем. Я представляла себе жизнь, переплетенную с танцем. Мир с яркими огнями, красивой музыкой и элегантными пируэтами, как у примы балерины. Представляла себе Гила рядом с собой. Как мы путешествуем по миру вместе, будучи оба достаточно удачливыми, чтобы сделать карьеру с помощью нашего искусства.
Но определенно не видела себя одинокой и борющейся в городе, из которого уехала, как только закончила школу, делая все возможное, чтобы стать успешной, в то время как родители ни в малейшей степени не заботились о том, стану ли я бездомной или знаменитой.
Они совершенно позабыли, что у них вообще есть ребенок.
Я снова потянулась к объявлению.
Что с тобой случилось, Гил?
Кто ранил его сегодня?
Почему он так меня ненавидит?
Боль пронзила тело, и, потирая грудь, я встала и прошлась по своей маленькой квартире, чтобы достать остатки вина из холодильника. Достав из буфета треснувшую кофейную кружку, откинулась на спинку стула и вылила в нее остатки спиртного.