Художник моего тела

Винтерс Пэппер

Гил заставил меня поверить в нас.

Заставил меня цепляться за угасающую надежду.

С усилием отвернувшись от него, я сосредоточилась на полиции.

– Это все?

Двое полицейских посмотрели друг на друга, на их лицах было написано недоверие, но они ничего не могли с этим поделать.

Я ответила на их вопросы.

Мы не были преступниками.

Преступник был там. В черном фургоне. Превращая жизнь Гила в сущий кошмар.

Я ненавижу это.

Я ненавидела чувствовать

себя в ловушке. Так одиноко. Так страшно.

Гил встал рядом со мной, его рука дернулась, как будто он боролся с желанием прикоснуться ко мне.

Привычка нашей юности.

Желание прикоснуться и подтвердить, что другой в безопасности.

Полицейские с минуту не двигались, внимательно изучая нас.

Мы вчетвером стояли там, ожидая, когда кто-нибудь отступит.

Наконец мужчина кашлянул и сунул блокнот в передний карман.

– Мы будем на связи.

Женщина не сводила пристального взгляда с Гила. Недоверие снова промелькнуло на ее лице.
– Вы уверены, что с вами все в порядке, мисс Мосс?

Я ответила на ее вопрос, пока она смотрела на Гила сверху вниз.

– Да, мне очень повезло, что Гилберт был там. С ним я в безопасности.

Правда?

Ты действительно так думаешь?

Копы поджали губы, словно почувствовав, что мне не хватает убежденности. Последний взгляд, и они кивнули.

– Тогда ладно.

– Я провожу вас.
– Гил на длинных ногах подошел к выходу и распахнул ее перед ними. Он не попрощался, когда они прошли через него.

С ворчанием он захлопнул ее. Сильно. Так сильно, что задребезжала вся дверь на роликах, эхом отдаваясь по складу от ярости.

Тишина преследовала звон, заполняя все углы, удушая весь воздух.

Мы оставались в этом беззвучном коконе целую вечность, Гил упирался в дверь, как будто не мог стоять без посторонней помощи, я успокаивала свою больную голову и пыталась избавиться от замешательства.

Честно говоря, я не знала, чего ожидать и что будет дальше.

Все, что я знала, это то, что устала.

Измучена.

И хотела побыть одна.

Я так много времени провела в одиночестве, что это был единственный способ расслабиться. Только так я действительно чувствовала себя в безопасности... только со своими мыслями и беспокойством за компанию.

Я солгала ради него. Опустошила себя по его просьбе.

Я была истощена.

Уходи.

Шагнув к выходу, мое движение вернуло Гила в сознание. Он щелкнул замком на двери, не давая никому войти или выйти. Повернувшись ко мне лицом, он отпустил холод в своих глазах, тяжело вздохнув.

– Я знаю, что ты не имеешь права доверять мне. Знаю, что был всего лишь ублюдком с тех пор, как ты вернулась

в мою жизнь. Но... Я никогда не смогу отплатить тебе за то, что ты только что сделала.
– Гил двинулся ко мне, напряженный и больной.
– Спасибо... от всего сердца.

Мое тело хотело рухнуть от облегчения. Мое сердце хотело кричать обо всем.

Я вздрогнула, когда он сократил расстояние между нами, медленно, как хищник, как будто не знал, убегу я или ударю.

Обхватив себя руками от внезапного холода в крови, я тихо спросила:

– Почему я только что солгала полиции?

– Потому что я попросил тебя об этом.
– Гил одарил меня сложной, убитой горем улыбкой.

– Потому что ты умолял меня об этом.

Он серьезно кивнул.

– Потому что я умолял тебя об этом.

– Ты скажешь мне, почему?

– Нет.

– Тебе не кажется, что ты должен мне все объяснить?
– Мои руки крепче обхватили мои плечи.
– Ты не думаешь, что я заслуживаю знать, почему ты позволил этому придурку избить себя? Тебе не кажется, что я заслуживаю знать, почему ты меня вырубил? Ты не думаешь, что я заслуживаю...

– Ты заслуживаешь всех этих ответов и даже больше.
– Он провел рукой по своим растрепанным волосам, только усугубляя беспорядок.
– Но это не значит, что я могу дать их тебе.
– Прошмыгнув мимо меня, он направился к козлам, на которые я положила толстый конверт с наличными.

Его челюсть работала, когда он щипал ее пальцами, предназначенными для рисования и творчества. Его плечи напряглись, когда он повернулся ко мне лицом, держа деньги, снова предлагая их мне.

– Ты это заслужила. Возьми.

Я боролась с икотой в сердце и выгнула подбородок.

– Я взяла то, что мне причиталось. Остальное ты переплатил.

– Я только что сказал, что никогда не смогу отплатить тебе за то, что ты сделала. Такой вещи, как переплата, не существует. Возьми.

– Нет.

– Разве я не должен заплатить холсту столько, сколько, по моему мнению, он стоит?

Мой голос надломился от остаточной боли.

– Ты меня обесценил.

Его глаза потемнели, лоб наморщился.

– Обесценил тебя? Как?

– Ты заплатил мне за поцелуй. Ты…

– Ты так думаешь?
– Он бросил деньги на пол, как будто они были заражены.
– Что за идиотская хрень...

– Гил.

Его ноздри раздувались, на измученном лице горел гнев.

– Ты согласна на поцелуй, ты, черт возьми, соврешь ради меня, но моих денег не принимаешь?

Я осторожно, со страхом шагнула к нему.

– Заплати мне ответами. Я приму их.

Его грудь вздымалась, когда он втягивал воздух.

– Это валюта, которую я не могу себе позволить.