Художник моего тела

Винтерс Пэппер

Я облизнула губы, на которых все еще оставался его вкус.

– Ты этого хочешь? Чтобы я никогда не вернулась?

Он отвернулся; ярость застыла в его взгляде.

– Да.

– Лжец.

– Это то, что мне нужно.

Я не стала спрашивать, почему.

Было не так много случаев, когда я могла задать вопрос, на который не было ответа. Вместо этого задала вопрос, который не смог выразить словами даже самой себе. Вопрос, который не давал мне покоя.

– Ты так решительно настроен отдать мне свои деньги,

потому что думаешь, что должен мне...

– Я в долгу перед тобой.

– Не за сегодня, а за все то время, что я прятала деньги в твоем рюкзаке, чтобы ты мог что-нибудь поесть.

Его глаза закрылись, тело затряслось. Он потер рот, и его зеленые глаза снова открылись от стыда.

– Нет. Но, в конце концов, я действительно был обязан тебе больше, чем когда-либо мог тебе дать.

– Ты мне ничего не должен. Это было дано с любовью. Подарок.

Он вздрогнул от призраков нашего прошлого. Мы балансировали на словах - словах, которые могли бы исцелить историю между нами и проложить наше будущее. Но Гил изменил выражение своего лица с болезненного на нетерпеливое, и он больше не был мальчиком, в которого я была влюблена, а художником по телу, которого я не могла понять.

– Разговоры о прошлом ничего не изменят. Между нами все кончено. Это было больше семи лет назад. Все, что я могу тебе предложить, - это деньги. Приходи завтра и...

– Я не могу.
– Оборвала его.
– Я только что согласилась работать в другой компании. Я начинаю завтра.

Его лицо оставалось тщательно непроницаемым.

– Я могу нарисовать тебя за несколько часов. Приходи после работы.

Мысль о том, чтобы снова оказаться в его присутствии так скоро? Энергия, которая потребуется, чтобы пережить его? Честно говоря, я не знала, хватит ли у меня сил.

Я открыла рот, чтобы отодвинуть заказ. Сослаться на усталость и умолять дать мне время снова собрать мои кусочки воедино. Быть достаточно цельной, чтобы помочь ему, даже когда он был непреклонен, не хотел этого.

Но Гил застыл на месте, над его головой висела туча мучений, а прямо в груди разветвлялась молния. Он серьезно улыбнулся, чувствуя мое нежелание и боль из-за этого.

Затем кивнул.

– Это к лучшему. Я больше не буду тебя спрашивать.
– Направляясь к выходу, он пробормотал: - Пожалуйста, не возвращайся сюда, Олин. Я серьезно.
– Я последовала за ним, ожидая, пока он отпер дверь, и, набираясь храбрости, когда он открыл ее.

Переступив порог, повернулась к нему лицом и подняла руку, чтобы взять его за подбородок.

Гил поморщился. Его лицо было разорванной маской, холодное безразличие соскользнуло, чтобы показать страстную озабоченность.

– Я буду твоим холстом, Гил.
– Отбросив прикосновение, я скользнула в сумерки.
– Я помогу тебе всем, чем ты захочешь.

Он вздрогнул.

Оглядываясь на него, запечатлевая его, я тихо добавила:

– Увидимся завтра.

ГЛАВА

ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Олин

– Наши дни –

В сумочке завибрировал телефон.

Я слышала вибрацию, даже когда она щекотала мою ногу под столом, куда я ее бросила. Я изо всех сил старалась не обращать на это внимания. В конце концов, это был мой первый день на новой работе.

Я не спала.

Не могла перестать думать о Гиле.

Но я взяла на себя обязательство и делала все возможное, чтобы быть образцовым сотрудником.

Первый час меня таскали по всему этажу. Улыбаюсь и киваю, зная, что никогда не вспомню имена всех людей, с которыми меня познакомила Шеннон - мой новый менеджер. Она показала мне комнату для кофе-брейка, балкон, где тусовались курильщики и вейперы, и ящики со стеклянными стенами, в которых боссы держали работы новичков.

После этого она усадила меня в пустую кабинку, которая станет моим домом, и показала мне своей блестящей розовой ручкой, как входить в их серверы, отвечать на телефонные звонки и все остальное, что связано с моей работой.

Я сосредоточилась на ее красных губах и упругих светлых волосах. Делала заметки по ее совету и мысленно делала все возможное, чтобы присутствовать здесь.

Но Гил все еще прятался в глубине моего сознания.

Я никогда не смогу освободиться от него.

Всего несколько часов до того момента, как я снова увижу его. Еще несколько часов спокойствия, прежде чем мое сердце оторвется от ребер, а внутренности завяжутся в узлы.

Я согласилась стать его холстом по двум причинам.

Во-первых, я держу свое обещание быть рядом с ним.

Во-вторых, не могу вынести мысли о том, что он рисует другую, смеется с другой, разрушает свои стены с другой.

Будет счастливым с другой.

Я никогда по-настоящему не видела его счастливым.

Даже в школе, когда мы были близки, печаль всегда омрачала его счастье.

Он в опасности.

Пока Гил не разрешит свое загадочное, затруднительное положение, я сомневалась, что он когда-нибудь будет счастлив, независимо от компании.

Перестань думать о нем.

Но это невозможно.

Мои мысли переключились с беспокойства о нем на беспокойство о дизайне, которым он покроет меня сегодня вечером.

Какой был заказ?

Кто был клиентом?

Гил, кажется, пользуется большим спросом. Он мог бы распоряжаться несметными богатствами, если бы захотел. Так почему же он все еще кажется мальчиком, как в самом начале, без гроша в кармане? Одинокий человек, живущий на пустом складе, который шепчет о бедности, а не о богатстве?