Художник моего тела
Шрифт:
Я покрылась мурашками, когда его один палец превратился в два. Оба въехали в меня так далеко, как только могли. Его рука на моем животе переместилась, чтобы зарыться под мою задницу, приподнимая меня, сильнее прижимая мою киску к своему рту. Его язык боролся, чтобы войти в меня, в то время как его пальцы толкались с одержимостью, которая делала все остальное несущественным.
Мое тело откликнулось. Как это могло быть иначе? Мой желудок скрутило, сердце забилось быстрее, и мое ядро пригласило вторжение
Мне было все равно, что он был покрыт краской и грязью.
Мне было все равно, что это была ужасная, ужасная идея.
Все, что меня волновало, - было именно это.
– Так много раз, - простонал Гил, слизывая мою влагу. Его пальцы продолжали поглаживать, посылая ударные волны через каждую конечность.
– Так много ебаных раз я хотел тебя.
Я задыхалась, когда смесь меня и его слюны щекотала внутреннюю сторону моих бедер.
Я не могла ответить, слишком захваченная его нападением.
– Олин...
– Другой палец присоединился к его двум, растягивая меня, погружаясь глубоко.
Я плакала от блаженства, когда он качал рукой, его зубы наказывали мой клитор. Мое сердце бешено забилось; земля больше не казалась твердой. Все, чего я хотела, - это упасть в него, на него.
Я хотела его член внутри меня.
Дергая его за плечи, я умоляла:
– Гил... сейчас. Ты мне нужен. Сейчас.
– Его пылающие яростью глаза встретились с моими. Его рот остался на моей киске, его пальцы внутри моего тела. Грязь покрывала его скулу, синяк затенял висок.
Его пристальный взгляд удерживал меня в плену, пока он выгибал пальцы и сильно сосал меня. Болезненное, восхитительное начало оргазма закипело в моем животе.
Я прикусила губу, борясь с этим.
Но Гил беспощадно улыбнулся и вонзил пальцы глубже. Его дыхание было хриплым, когда мы не отрывали друг от друга взгляда. Он выглядел диким и неукротимым, совершенно помешанным на сексе.
И я не могла остановить это.
Я не могла удержаться на острие ножа. Не тогда, когда он смотрел на меня. Не с его прикосновениями внутри меня.
Я сдалась, бросившись головой вперед в рикошетные полосы удовольствия.
Я закричала, когда он разорвал меня на части.
С каждой волной Гил сосал меня все сильнее, толкая пальцы, посылая меня выше, добавляя блаженства. Его сила эхом отдавалась у меня в зубах, лишала зрения и искажала дыхание.
На последнем импульсе освобождения Гил взлетел вверх по моему телу. Его рот блестел от облизывания меня, губы распухли от жара. Он поцеловал меня, с силой ударив головой об пол.
Я поцеловала его в ответ, расслабленная и потерянная, купаясь в толчках.
– Я скучал по тебе, - Он поцеловал меня глубже.
– Скучал по тебе каждый чертов день.
Мои глаза широко распахнулись.
Я
Я всмотрелась в его лицо, но его глаза держали барьеры, удерживая его демонов. Его губы скривились, как будто он не собирался говорить такие уязвимые вещи, пока его пальцы доминировали надо мной.
Гил снова поцеловал меня, его губы сильно сжались, даря чувственную привязанность, наслоенную темными осложнениями.
Он не просто поцеловал меня.
Он влил преданность и горечь в мое горло. Окутал нас историей, даже разбивая вдребезги время, которое нас разделяло.
– Почему ты ушел?
– прошептала я. Вопрос был адресован молодой Олин. Той, которая была так счастлива, а потом так убита горем из-за мальчика, который сказал, что любит ее.
Его прерывистое дыхание заставило мое сердце реветь, и тот же голод, с которым он напал на меня, засел противно и нуждался в моих венах. Не имело значения, почему он ушел. Только то, что он делал.
Старый гнев и агония поднялись, и мои ногти царапнули его спину, схватив край его толстовки и потянув ее вверх по его телу.
Я дрожала от непреодолимой необходимости закончить это. Чтобы Гил был голым и приклеенным ко мне, в то время как он забирал все, что всегда принадлежало ему.
– Убери, - прошипела я.
– Мне нужно это снять.
Мысли метались в глазах Гила, совершенно запутанные и неразборчивые. Почему я не могу понять его? Почему не могла узнать его секреты, пока он лежал в моих объятиях?
Его пальцы оторвались от моего тела, когда он поднялся на ноги. Гил стоял надо мной, его кровь все еще плавала от алкоголя, его одежда все еще была грязной. Не говоря ни слова, он сорвал с себя толстовку, снял футболку и расстегнул джинсы, одновременно сбрасывая ботинки.
Он не терял времени, сбрасывая предметы, как будто они были помехой, которую он хотел сжечь. Его испачканные краской ботинки застучали по дивану, когда молния расстегнулась, а джинсы сорвались с ног.
Я медленно села, дрожащими пальцами расстегивая блузку.
Я не могла моргнуть, впитывая его.
Прошла целая жизнь, прежде чем я увидела его обнаженную грудь, и с тех пор он изменился. Он покрылся рельефом и тенями, его живот был плоским и красивым. У него было не так уж много волос; просто брызги между грудными мышцами и темная линия, исчезающая в его черных боксерах, но не совершенство его тела очаровало меня.
Все дело в ранах.
Старые шрамы, новые синяки, старые раны и свежие порезы.
Гил выглядел так, словно прошел сквозь время и покинул поле боя. Его глаза соответствовали иллюзии, тяжелые от печали и сложный от раскаяния.