Художник
Шрифт:
– Что это с ним?
– шепотом спросила двоюродная сестренка, который год упрашивающая отца отдать ее учиться. Но Саэрэй, глядя на шальные лукавые глаза под пушистыми ресницами и стойкий интерес к противоположному полу, постоянно отказывал. Девчонка, увидев любимого братика, в очередной раз взгрустнула и поинтересовалась, насколько красивые мальчики с ним учатся. Успокоив девушку знакомством с Кайреном, он сказал, что юноши Академии смотрят исключительно в сторону сестричек Ромьенус. Так что ей оставалось бы только учиться и безнадежно завидовать их популярности.
– Знаешь, - девчоночьи глаза
– Я тебе тоже, по секрету: парням на шею не вешайся! У них вешалок... Лучше моргай ресничками.
– Как ты?
Иржи рассмеялся:
– Да хоть как я... Спасибо, Сьюзен.
– Юори!
– парень встал из-за стола и подошел к брату.
– Извини, Лайрина, я немного отвлеку его от тебя?
– Ну?
– спросил Юори с блаженной улыбкой.
– Чего хотел, мелкий?
– А давайте, как в моем мире на новый год: развесим фонарики, поставим елку...
Глаза у парочки сразу стали осмысленными. Ведь с родиной Иржи у них связаны не лучшие воспоминания. Но, видимо, были и хорошие.
– А что?
– Хлопнула в ладоши Лайрина.
– Юори, сходи, откопай елочку и воткни ее в какую-нибудь бадью! А мы с малышом придумаем и повесим гирлянды!
Юори, вздохнув, поцеловал носик жены и вышел, а Иржи объявил:
– Мы придумали новую игру!
Молодежь, услышав в чем суть дела, пересадила малышню вместе с бабушкой на огромный диван, а сами расположились на ковре, наколдовывая и предлагая разные иллюзии.
И когда в зал вернулся Юори с высоченной елкой, чья корневая система была аккуратно утоплена в детский бассейн, на стенах и под потолком уже мерцали шары с картинками, мишура, розовые сердечки, мигающие огоньками и растущие прямо из стен лапы елей вместе с шишками. Всего было много, но все были довольны. Даже старички бросили карты и, увидев уже установленную посередине гостиной ель, начали бросать на ее лапы волшебный снег. В этом бедламе оживился даже Кайрен, помогающий Иржи делать сосульки и свечки, горевшие почти настоящими огоньками и так пахнущие воском, что у Иржи даже защипало в носу. Как там его Бернат? Вспоминает ли своего младшего брата? На Рождество они всегда наряжали елку и ставили ей на лапы малюсенькие свечки... Как же он все-таки скучал!
Иржи смахнул слезинку, повисшую на кончике ресницы и, улыбнувшись, предложил Риибату сделать снег.
– Сугробы, что ли?
– удивился тот.
– Нет. Надо, чтобы он просто падал крупными отдельными снежинками и исчезал у пола. Ты, южанин, снежинку когда-нибудь видел?
– Задумался Иржи над странной белой конструкцией величиной с пол-ладони.
– Эх, - наконец встал с кресла Саэрэй, - пора и мне тряхнуть стариной. Так что там тебе сделать, малыш?
И через пол-оборота с потолка гостиной мягко и невесомо падал снег, подсвечиваемый сердечками и синими сосульками.
– Какая красота!
– сложила руки на груди одна из тетушек.
– Вот помню, когда мы с Вальдеком ездили на каникулах к Барсам...
Молодежь хихикнула и все, как один, посмотрели на Иржи.
– Что?
– Придумай еще чего-нибудь веселое!
– Уже придумал. Но это - завтра. А сейчас - пошли смотреть на закат солнца!
И молодые драконы, выйдя на летный козырек, оборачивались, расправляли крылья и вылетали вверх навстречу фиолетовому небу и первым ярким звездам, светящимся в морозном воздухе. А уходящее солнце посылало им свой ярко-малиновый привет. Несколько черных точек, рассыпанных по закатной палитре и постепенно увеличивающихся в размере, первым увидел Кайрен и крикнул:
– Иржи, смотри!
Драконы зависли в воздухе, вглядываясь вдаль, а потом, не сговариваясь, рванули навстречу и, окружив летящих на пегасах всадников, закувыркались вокруг. А приземлившись на козырек и обернувшись, кинулись обниматься. Из соседней долины к ним в гости прилетело семейство Ромьенусов.
Молодые драконицы окружили улыбающуюся Каарину, спрятавшую уже большое пузико под меховым комбинезоном, восторгаясь ее цветущим видом. А потом, за руки, потащили в замок. Парни и пацаны наперебой предлагали Сани и Теси свои руки, локти и прочие части тела. И только смущенный Кайрен стоял в стороне. Иржи, коварно подойдя сзади, изо всех сил пихнул друга вперед. Тот, не ожидая нападения, споткнулся и полетел прямо под ноги Теси.
– Ой! Ты не ушибся?
– Нагнулась она к нему, улыбаясь.
Красный от стыда Кайрен медленно поднялся и, неожиданно для самого себя, крепко обнял девушку. Народ засвистел. Девушка не возражала. А довольный развитием событий Иржи прыгнул на Альеэро, обняв того за шею и прислонившись щекой к его щеке. Лицо пахло морозом, а шея под воротом толстого свитера - свежим запахом горячего тела. И Иржи с удовольствием засунул холодный нос ему под воротник.
– Соскучился, малыш?
– шепнул ему на ухо Змей, поежившись от ледяного носа на своей шее.
– Ты замерз. Пойдем в замок?
Парень хотел спрыгнуть, но Альеэро лишь крепче прижал к себе своего драгоценного мальчика. Эрнаандо и Луисо, идущие сзади в окружении оставшихся девиц Сааминьш, хитро подмигивали Иржи левым и правым глазом. А тот, положив подбородок на плечо их брата, блаженно улыбался.
В замковой гостиной стало тесно, поэтому Саэрэй и Юори убрали стену, соединяющую ее со столовой. Расторопные племянницы быстро накрыли на стол, а пожилые тетушки расставили блюда с салатами, рыбой, мясом и, наконец, Кераано транспортировал из холла большой ящик. Когда крышка открылась, все увидели знаменитое синее вино, ценящееся даже выше золотистого.
На потолке получившегося зала загадочно мерцали яркие звезды. Иногда они падали, и тогда девушки загадывали желание, трепеща ресницами и краснея щеками. Елка в теплом помещении одуряюще пахла хвоей, а на ее веточках качались крошечные огонечки разноцветных свечек. Стеклянные шары отражали свет, а розовые сердечки таинственно мерцали, обещая незабываемую ночь. Таинственно возникая из ниоткуда, медленно падал пушистый снег, снова пропадая в никуда. Гости с удовольствием разглядывали неожиданные придумки, иногда добавляя что-то свое. Кераано махнул рукой, и среди снежинок закружились разноцветные бабочки. Летая среди гостей и хозяев, они садились на плечи, подрагивая крылышками. Самая красивая летала над головой Каарины, присаживаясь ей на руку, когда она подставляла ладонь.