Хумор

Куприянов Сергей Александрович

Ведь при посадке в самолет стюардесса мой билет не проверяла. И в том направлении, куда махнула рукой добрая душа в форме «Аэрофлота», стояло еще несколько винтокрылых машин. Просто эта была ближайшей. Так куда же я лечу? В Москву или…

Чувства – не передать! Ну вот, рассуждаю я сам с собой, прилечу я сейчас в какой-нибудь Ростов. И что дальше? Денег у меня не так много, а гостей вечером соберется как раз наоборот. Спросить у стюардессы тоже как-то неловко. Словом, дурак дураком.

Смотрю в окно, пытаясь сообразить, в каком направлении мы летим, и, мне кажется, что пейзажи подо мной какие-то незнакомые. Пытаюсь прислушаться к тому, что говорят пассажиры, но люди в основном молчат, а те двое, что сзади,

говорят о чем-то постороннем, о бабах каких-то, а вовсе не о том, что меня интересует.

А время идет. Неопределенность нарастает. Проходит бортпроводница с чашками с лимонадом – поить нас, горемычных. И тут я, проявляя чудеся дипломатии и стараясь не выставить себя дураком, кем я себя на тот момент и чувствовал, спрашиваю, в каком аэропорту мы приземлимся.

– В «Быково».

Тут у меня отлегло.

Чего только не случается под Новый Год!

Я еще попил лимонадика, потом мы со стюардессой, нарушая все правила, пошли в хвост покурить. Словом, долетел.

Выйдя в «Быково» за пределы взлетно-посадочной полосы, первое, что я увидел за сетчатым забором – рядом с ним, впритык! – была палатка, где продавались напитки. И только потом мне на глаза попались таксисты. Уже после того, как затарился пивом и первую банку выпил здесь же, у выхода с поля.

Наверное, на радостях, в ту ночь я напоил своих гостей так, что по пути домой они устроили стрельбу из пистолетов – газовых, газовых! – типа салюта, и… Ну да это совсем другая история.

А мораль? Она есть, как без нее. Хочешь или нет, но приходится вернуться к знаменитому фильму. Пить надо меньше!

О ДИСЦИПЛИНЕ.

Все восьмидесятые годы прошлого века я работал в одном НИИ. Замечательное, скажу я вам, заведение было. Воли там внутри было больше, чем снаружи свободы. Ученые, прихлебатели, карьеристы, бездельники, стабильные зарплаты и хорошие премии – чем не жизнь! А еще дни здоровья с шашлыками и напитками, в числе которых лидировал разведенный спирт, которого у нас было хоть залейся, выезды в колхозы и на плодо-овощную базу, путевки, субботники, дежурство в добровольной народной дружине, коллективное отмечание всех и вся праздников, от дней рождений до Первого мая, причем этот, как и другой похожий праздник, отмечался дважды – коллективно накануне и в колоннах демонстрантов. Ну и потом дома, конечно.

Но каждому кайфу время от времени начальство хочет положить конец, я бы даже сказал КОНЕЦЪ. То есть твердо, жестко и бескомпромиссно. Мол, работать надо. На что я могу справедливо возразить – а неча было развращать!

И однажды – но не в первый и не в последний раз! – нам назначили нового начальника, призванного следить за нашей дисциплиной.

ЯЙЦА.

Какие бы то ни было атеистические или, наоборот, сугубо религиозные мероприятия ни проводились среди нас, предрассудки, суть, языческие воззрения, атавизмы и приметы неистребимы. Черная ли кошка через дорогу перебежала, чихнул ли кто вслед, баба ли с пустыми ведрами навстречу – чур меня!

Но это – веками. Святое. А сколько же новых страхов и поверий рождается чуть не ежедневно. Реклама и статьи в специализированных журналах тому ну очень способствуют.

И слухи тоже. Народная молва. Народная медицина. И – плодятся их жертвы.

Нет, если у хирургии или акушерства они есть, то отчего бы им не быть у народного, традиционного лечения? Им – быть! И я – был. Жертвой. Впрочем, скорее, жертвой собственной любознательности.

В рекламе и народе про перепелиные яйца говорят три вещи. Первое – они здорово способствуют мужской потенции. Второе – они невероятно вкусные и полезные. И третье – в них никогда не бывает сальмонеллы, поскольку температура перепелок на пару градусов выше той, при которой

эта гадость погибает, в отличие от кур, в яйцах которых сальмонелла чувствует себя весьма комфортно.

Из всего этого следует, что перепелиные яйца можно и даже нужно – смотри пункты первый и третий – пить сырыми.

Сколько раз я их видел на прилавке – не счесть. Но как-то все рука не поднималась купить. Но однажды, зайдя в магазин вместе с женой, а многим известно, как женщины – с чувством, толком и расстановкой, ходят по магазинам, мужиков это страшно выматывает, – вдруг в очередной раз увидел и решился. Деньги, в сущности, небольшие, так отчего бы и не попробовать?

Пришли домой, и я чуть ли не сразу вскрыл штуки три или четыре и выпил. Жена отчего-то отказалась. Правду сказать, ничего особенного я не почувствовал. Яйца как яйца. Разве что маленькие и пестрые. Оттого, может, что я не гурман. Впрочем, меня это не особо расстроило. Мало ли о чем говорят «Ах!», а, попробовав, понимаешь, что особо восторгаться, в общем-то, и нечему.

Нет, если кому-то нравится и идет на пользу – нет вопросов! Никакой антирекламы я делать не хочу, тем более, не исключаю, речь может идти всего лишь о совпадении. Пусть трагическом, но все же.

Вечером, кажется, не то от голода, не то ради шутки выпил еще столько же.

Классно пошутил!

И меня понесло. Не в том смысле, как писали классики, «Остапа понесло». Речь не о речи. Речь о стуле. Не о том, на котором сидят, то есть при этом, как правило, все же сидят, если успевают сесть. В общем, я именно что успевал. Еле-еле. И это при том, что я живу в городской квартире и до унитаза мне из любой точки моего жилья всего несколько метров. В пересчете на бег – секунды. В пересчете на, извиняюсь, понос – мученье.

Нет, решительно невозможно описать такое состояние человека, пользуясь одним лишь орфографическим словарем русского языка.

Я срался. Жестоко и бескомпромиссно.

За сутки – я подсчитал! – я «дружил» с унитазом двадцать шесть раз! Днем ли, ночью ли – все едино. Уж и не ел ничего, кроме активированного угля и черствого черного хлеба. Температура, слабость, но все это меркнет перед позывами. Это выматывает больше всего. Представьте, что стоит встать – нет, вскочить! – ночью раз пять-шесть. При этом каждый раз засыпаешь со страхом как бы во сне не обосрамиться. Ведь всегда на грани! Разведчик во вражеском логове чувствует себя куда комфортнее.

Анализы показали – сальмонеллез. Откуда? Не иначе как от верблюда, с которым я в последний раз более или менее тесно общался лет двадцать тому назад. Дело дошло до того, что я не смог съездить за гонораром и присутствовать на собственном творческом вечере в ЦДЛ, который пришлось отменить. Перерывы между «походами» воспринимались как блаженство. Как отдых после тяжелого труда. Но потом – ох!

Поведав свою историю моему приятелю, директору того самого магазина, где была произведена трагическая покупка, в ответ я получил недоуменное пожатие плечами и сентенцию «Такого не может быть» (См. п. 3).

Но мы в семье ели все одно и то же. Кроме того, кто «пошутил».

Так что, врет молва? Врет реклама?

Ох, на святое я не замахиваюсь.

Может, порча какая, а? У кого бы спросить? Что б уж наверняка.

А оставшиеся яйца я выбросил. Мне они не помогли (см. пункты первый, второй и третий).

Ну а мораль, спросите вы. Какая мораль-то? Не хочешь срамиться – думай, прежде чем чего-то съесть.

О СТРАХЕ.

Нет, наверное, человека, который ничего бы не боялся. Индивидуум с нормальными рефлексами по определению должен время от времени испытывать это чувство, потому что оно заложено в самой природе сапиенса, как, впрочем, и у любого животного, ибо именно чувство страха, направленное на самосохранение, помогает выжить.